Читать «Лицей 2018. Второй выпуск (антология)» онлайн - страница 5

«Желание исчезнуть» написано, выражаясь вульгарно, «никак»: лишенным всякой орнаментальности, стертым от слишком частого использования, полуанонимным литературным стилем; специфически куприяновское свойство этой вещи заключается в другом. В «Желании» есть то, что называется «величие замысла»; оно ощущается здесь так же остро, как стиль в текстах Михаила Шишкина или Ольги Славниковой. Это остроумная дерзкая вещь; остроумная — потому что роман про войну, но самой войны, непосредственно свиста пуль и грохота разрывов, здесь практически нет; дерзкая — в том смысле, что «мирный» литератор (а опыт и травля В. С. Маканина за «Асан» памятны) берется за сочинение романа на крайне болезненную тему — и совершает отважный рейд на «чужую» территорию, на которую у «настоящих» военкоров и писателей калибра Захара Прилепина вроде как монополия. И это тоже поступок в своем роде.

Возможно — у нас нет пока полной информации, — перед нами вообще первая крупная вещь об этой войне.

«Ложь Гамлета» Игоря Савельева — классическая повесть в жанре «герой-нашего-времени»: о нелишнем человечке, услугами которого охотно пользуется левиафан — пусть даже удовольствие быть съеденным заживо вызывает у объекта, неплохо осведомленного о намерениях партнера, гамлетовские сомнения.

Олег — талантливый провинциал. Чтобы интегрироваться в столичную «успешную» жизнь, он работает на желтом квазигосударственном телеканале и снимает заказные полуфейковые репортажи, используемые в кампаниях дискредитации мнимых и подлинных оппозиционеров. Так, сейчас он «исследует» ситуацию вокруг опального театрального режиссера, в чьем «Гамлете» можно разглядеть критику власти; во всяком случае, подобранные «эксперты» готовы объяснить, что «идея спектакля в том, что лучше пришлый Фортинбрас, чем прогнившая собственная власть, и это про НАТО», что «он ведь делает героем не Гамлета, не кого-то, а само время и само наше тогдашнее общество! Это значит, у нас там прогнило все в королевстве! Это значит, у нас атмосфера тотальной лжи, разложения, двурушничества, низости».

Разумеется, в какой-то момент профессиональная деятельность героя пересекается с личной сферой: одним из заданий становится расследование гибели его бывшей подруги, которая была замечена в оппозиционной деятельности и перед «самоубийством» якобы записала обращение в поддержку преследуемого режиссера. Остается лишь повесить эту смерть на режиссера-манипулятора; но сначала герою надо решить для себя: было ли это самоубийство или провокация спецслужб.

Вещь И. Савельева — про поколение «хипстеров-коллаборационистов», которые знают, что рекламируемая на каждом столбе свобода (личности, творчества, журналистики) — липовая и что бездеятельного лицемерия достаточно для выживания, но мало для социального успеха. Знание подразумевает согласие на активное, инициативное сотрудничество — и не просто выполнение указаний «полнейших дегродов, прикрытых броней высокой должности», но еще и угадывание желаний левиафана. Впрочем, никаких писаных правил успеха нет: вы не можете сказать, что бежать впереди паровоза — однозначно верная или, наоборот, тупиковая стратегия: возможно, в такого рода «активном конформизме» и есть своя правда, а возможно, и нет. Во всяком случае, ясно, что счастливее герои от этого не становятся.