Читать «Литературная Газета, 6538 (№ 01-02/2016)» онлайн - страница 71

«Россия – страна крепостных людей. Тут нет европейской ментальности»; «У нас два народа в стране: советский народ и европейский народ»; «Они [сторонники Путина] оказались слабее нас в своём желании знать правду, в своей способности противостоять злу, в своей силе чувства собственного достоинства. Мы должны быть терпеливы и упрямы. Терпеливы и упрямы». Это уже из современных концепций, звучащих на «Эхе Москвы».

Чем перестроечно-либеральный дискурс отличается от либерально-майданного или либерально-­эховского сегодня? В главном – ничем. И там и там – конструирование «недоразвитых» сограждан, желание их «модернизировать», «просвещать» (где внушением, где инъекциями, а где и миномётным огнём АТО). И там и там «демократия» видится не как способ политической организации общества, а как божество, в жертву которому можно принести даже своих сограждан.

Разумеется, конструкции «прогрессивных интеллектуалов» времён перестройки, Майдана и современной России не могут быть абсолютно идентичны – разные люди, обстоятельства, цели. Общее у них – вера в прогресс по западному образцу, поклонение его атрибутам, отсутствие критического осмысления западной модели современности, и – главное – фанатичные преследования еретиков, отрицающих их либеральную веру.

Со времён европейского Просвещения понятие «прогресс» принято окрашивать в радужные тона: оно привычно ассоциируется с освобождением от тирании (в том числе и тирании веры в богов) и, говоря языком Гегеля, с освобождением человеческого духа. Однако, важно отметить, что понятия «прогресс» и «цивилизация» получили свой универсальный статус именно в те времена, когда Европа начала колонизацию, безжалостно подавляя все существовавшие до них «варварские» формы социальной организации человеческих сообществ. «Цивилизация» стала брендом христианской Европы и мерилом, с помощью которого определялась степень «годности» для жизни других homo-существ.

Кстати, идеология расового неравенства, распространявшаяся по свету с европейским колониализмом, была освящена теми самыми философами, превозносящими идеи либеральной справедливости и равенства для всех. Так, полагая, что рабство несовместимо с человеческим достоинством, и Кант, и Гегель считали его нормальным явлением для неевропейского населения земли. Гегелевская философия истории, рассортировавшая людей на «народы с историей» и без неё, стала важным философским оправданием колонизаторскому нашествию европейцев на «не-исторический» мир. Приписывая ему «варварский» статус, европейские учёные и интеллектуалы сконструировали идею «модернизации отсталых народов» – то есть разрушения их привычного жизненного уклада, уничтожения их веры и – если это необходимо для прогресса – уничтожения их самих.

Глубинный тоталитаризм прогрессивной идеологии Просвещения впервые был изобличён Максом Хоркхаймером и Теодором Адорно в их «Диалектике просвещения» ещё в 50-е годы прошлого века. Позже эта тема развивалась исследователями постколониализма и теоретиками так называемой радикальной демократии. Последние считают: современная демократия должна отличаться от прежних моделей отказом от «тирании большинства», то есть демократического тоталитаризма. Настоящая, «радикальная» демократия, по их представлениям, наступает, когда в управлении государством участвуют даже те маргинальные группы, которым доступ в клуб «большинства» при любых других обстоятельствах заказан.