Читать «Литературная Газета 6628 ( № 3 2018)» онлайн - страница 68

так себя завершает в листве горемычное древо тоски,

чтобы множеством всем предугадывать ветра наклон,

чтобы петь, изъясняться, молчать и выслушивать всех,

самолётной инверсией плыть в плоскостях тишины, –

но блуждает в лесу неприкаянный горький орех,

словно он замурован бессонницей в близость войны.

Где он, рай с шалашом, на каком догорает воре?

Я же слеп для тебя, хоть и слеплен твоею рукой.

Холостая вода замоталась чалмой на горе,

и утробы пусты, как в безветрии парус какой.

Как частица твоя, я ревную тебя и ищу

воскресенья в тебе и боюсь – не сносить головы,

вот я вижу, что ты поднимаешь, как ревность, пращу,

паровозную перхоть сбивая с позорной листвы.

Словно ты повторяешь мой жест, обращённый к тебе,

так в бессмертном полёте безвестная птица крылом

ловит большее сердце, своей подчиняясь судьбе,

и становится небом, но не растворяется в нём.

Да, я связан с тобой расстояньем – и это закон,

разрешающий ревность как правду и волю твою.

Я бессмертен, пока я покóрен, но не покорён,

потому что люблю,

потому что люблю,

потому что люблю…

…Жданов встретил меня на пороге, я вручил ему гостинцы и предложил пройтись по посёлку. Он посмотрел на меня обмятым подушкой лицом и внимательными, уставшими глазами: «Ну, давай погуляем, если хочешь».

Пока он докуривал, подкашливая, сигарету, а потом пока шли к калитке, я вкратце описал его вчерашний триумф. Поэту понравились изложение и краткость его.

Прямо уже у забора, навстречу нам – распахнулась резво кривая вчерашняя калитка, днём уже с какой-то похабной развязностью, и нос к носу вошла женщина с сердитым, недовольным лицом. От неожиданности я глупо вскрикнул: «Ба! Какие милые люди!» Но женщина, даже не взглянув на нас, не проронив ни звука, ни приветствия, мощно разорвала поступью пространство и дальше рвала его до самого дома.

– Ты ей задолжал? – спросил я Ивана, смущённый дамским демаршем. Он, выходя в калитку, шепнул: «Это жена…» и назвал известную не только нам писательскую фамилию.

– Бьёт, наверное, – предположил я.

– Кто бьёт?

– Ну не он же, Иван! Что, не видно, кто кого бьёт?

Мы вышли на дорожку и повернули в сторону музея знаменитого барда.

– Знаешь, Ваня, существует гипотеза, что если Бесконечность бесконечна, то сейчас, в эту самую секунду на энном количестве таких же планет, как Земля, идут абсолютно такие же два похмельных поца и говорят о своих двойниках, щурясь, как мы, на солнце! И даже хуже – бесконечная жена бьёт твоего бесконечного классика на всех планетах-близнецах! Представил масштаб трагедии?!

– Нет никакой бесконечности! – отрезал поэт.

– Тебе видней! – отозвался я. Это у тебя в стихах пчёлы и птицы перелетают через свою тень.

– Бесконечность живёт в точке, – объявил Иван и покосился на незнакомую собаку, выглянувшую из переулка, ведущего к магазину с пивом. – Точки нет, пока она не движется! Пока она себя не обнаруживает. Но точка, начиная движение, сразу же становится линией, и её опять нет.

– Стало быть, любая монада Лейбница бесконечна? И атом «точка»? И пиксель? А цифра – разве не «точка»?