Читать «Литературная Газета 6593 ( № 14 2017)» онлайн - страница 66

Литературное достояние Николая Васильевича, как и Михаила Афанасьевича, сегодня стараются широко не афишировать. И по вполне резонным причинам. Ведь если вчитаться в прозу наших классиков, можно легко обнаружить немало весьма опасных мыслей, идущих вразрез не только с современной идеологической линией украинского государства, но и с действующим законодательством.

К счастью, ни Николая Гоголя, ни Михаила Булгакова украинские власти запретить ещё не додумались. Наверное, не читали. Поэтому их произведения всё ещё можно смело цитировать, несмотря на одиозность, по нынешним меркам, отдельных моментов, касающихся и самих украинцев, и наших исторических отношений с соседями.

Две редакции

В один заход перечитал «Тараса Бульбу» киевского издательства «Дніпро» (1984 год, 150 тысяч экземпляров).

Как известно, редакций «Тараса Бульбы» существует две – 1835 и 1842 годов. Последнюю я и читал.

Именно эта редакция повести вызывает сегодня больше всего критики. Некоторые даже откровенно называют её шовинистической имперской пропагандой писателя, который существенно доработал текст, добавив, в частности, известные слова, произнесённые Тарасом Бульбой во время своей гибели на костре в плену у поляков:

«Прощайте, товарищи! – кричал он им сверху. – Вспоминайте меня и будущей же весной прибывайте сюда вновь да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чертовы ляхи? Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся козак? Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!.. А уже огонь подымался над костром, захватывал его ноги и разостлался пламенем по дереву... Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу! Немалая река Днестр, и много на ней заводьев, речных густых камышей, отмелей и глубокодонных мест; блестит речное зеркало, оглашенное звонким ячаньем лебедей, и гордый гоголь быстро несется по нем, и много куликов, красно­зобых курухтанов и всяких иных птиц в тростниках и на прибрежьях. Козаки живо плыли на узких двухрульных челнах, дружно гребли веслами, осторожно минули отмели, всполашивая подымавшихся птиц, и говорили про своего атамана».

По сравнению с редакцией 1835 года Николай Васильевич вместо «панов-братов, товарищей» добавил и «православную русскую веру» и «Русскую землю» (под которой подразумевал Украину).

Подлил масла в огонь пропагандистских идеологических домыслов и известный одноимённый фильм Владимира Бортко, встреченный в нашей стране в штыки.

Можно ли назвать редакцию «Тараса Бульбы» 1842 года конъюнктурой, идеологической пропагандой? Я так понимаю, именно это подразумевают критики «великодержавной» версии повести. Если смотреть на факты – нет, нельзя. Николай Васильевич переехал в Санкт-Петербург ещё в конце 1828 года и к моменту издания «Тараса Бульбы» в 1835 году был уже состоявшимся востребованным писателем.