Читать «Литературная Газета 6422 ( № 28 2013)» онлайн - страница 91

Литературка Газета Литературная Газета

«ЛГ»

МОНОЛОГ НЕПРОИЗНОСИМОГО

Название исландского вулкана Эйяфьятлайокудль­, по мнению некоторых лингвистов, могут правильно произнести лишь 0,005 населения Земли, но весною 2010 года он заставил о себе заговорить весь мир.

Эйяфьятлайокудль!

Ни Раша, ни USA,

ни прочая попса имён таких

не знают,

но стоит мне взметнуть

свой пепел в небеса –

и ваши самолёты не летают.

Эйяфьятлайокудль?

Не выговоришь. Но,

когда уже до ангелов доходит,

когда явил Господь своё глазное дно, –

меня любой везувий переводит.

Эйяфьятлайокудль[?]

По-русски говоря –

эй, явь, яд, лай откуль?

Внемли, Тредиаковский:

а ежели с цепи стозевная твоя

цитата сорвалась – и застит свет

в окошке?..

Но человек, он сам

в мозгу своём плодит

фантомы чудищ –

жаров ли, остуд ли.

Что троглодит!

Да спал бы троглодит,

не люди коль, –

эйяфьятлайокудли.

Я жду… когда осядет пепел…

Не во мне –

во человецех поздно или рано.

Я не хочу быть вывернут вовне,

мне ни к чему бессонница вулкана.

Ты не бессонницу – ты сон мой

растолкуй.

Зачем я сплю? Кого б ошеломило,

что булькает

эй-яфь-ят-лай-окудль

сладчайшей колыбельною для мира.

СКОРЫЙ ПОЕЗД БЫВШЕЙ ИМПЕРИИ

Поезд шёл, готовый развалиться,

с дребезгом и лязгом, на одном

болтике держащийся чудном,

и, два раза выкрикнув: «Граница!»,

убредала наша проводница

две таможни потчевать вином.

Поезд шёл, ночной и скорый, впрочем,

так ребёнок в толщу одеял

с головою прячется от ночи, –

поезд медлил, полз, не шёл, короче,

выжидал, казался обесточен,

но дома в округе освещал.

Надвое разрезав человека,

даже не заметил – поезд шёл

мимо городов и мимо сёл,

века наплывающего – эка

невидаль! – разрезал человека –

скольких он уже разрезал, мол.

Главное, что живы пассажиры,

а бригаду можно не менять.

И зачем всему составу знать,

что летят с колёс кишки и жилы,

что несчастной стала чья-то мать,

что убийца – поезд, если живы

пассажиры, надо ль горевать?

Бывшую Империю сшивая,

он хранил с ней кровное родство,

и она за ним, ещё живая,

всё гналась до самого до края,

дыни, как планеты, простирая

к тамбурам захлопнутым его.

ЧЕЛОВЕК, ПРЕДАВШИЙ ЗВЕРЯ

Я умираю в собаке, которую предал.

Жду, что умру.

Дабы мой след опознав,

не считала она его следом

в Божьем миру.

Спас от собачников, вынянчил,

слух разузорил

кличкой – и вдруг

сбагрил. О, сколько

в её ошарашенном взоре

веры и мук!

Зверь приручённый не может

предать человека –

крепок сей наст.

Но человек – жадный выкормыш

плети и стека –

зверя предаст.

Сопоставимы ли та и другая потеря?

Жаль мне людей:

ибо предательство не человека,

а зверя –

крест полютей.

Кто на Голгофу незримо взошёл

с Иисусом?

Тенью прирос.

Пётр отрекался и блохами

не был искусан.

Всё же – не пёс…

Может быть, это Его

самый верный апостол,

взвывший средь вый,

хоть и не стал он ни стражей,

ни паствой опознан:

«У! Не убий!»?

И всколыхнулась, взыграла

людская клоака:

– Пробил твой час!

– Люди! – Он молвил, –

во мне умирает собака…

Впрочем, и – в вас!

И заскрипела не мачта –

распятье ответно.

Вырвался стон.

И, клокоча, запредельным