Читать «Литературная Газета 6386 ( № 39 2012)» онлайн - страница 54

Но картина кончается, пыльный луч гаснет, и включается волшебный фонарь памяти. Ты вспоминаешь страну, где родился и возмужал, и пытаешься соотнести её с фильмом. Она, конечно, очень похожа на своё художественное отражение, но это другая страна. В кино - мечта о новом человеке сбылась. В жизни её растоптали.

Нет, новый человек состоялся. Это был прекрасный человек, готовый к жертвенной работе, аскезе и подвигу. Он готов был жить, осознавая, что власть сурова. Он готов был терпеть её строгость и назидательность, потому что это была его власть. Он не был готов к одному - к унижению.

Воспевая нового человека, власть мало заботилась о том, чтобы он сохранил достоинство. Она разбивала для него парки культуры и отдыха, прокладывала проспекты, множила ясли, школы и институты. Она открывала для него концертные залы, издавала книги, снимала кино. Луч советского волшебного фонаря заставлял его смеяться и верить. Но при этом власть вынуждала нового человека давиться в очередях. Она отказывала ему в удовлетворении не чрезмерных, а вполне скромных желаний.

Новый человек приходил в магазин, чтобы купить пиджак, а ему показывали мешок и объясняли: вот то, что ты ищешь. Новый человек не верил продавцам, потому что это был именно мешок, нормальный мешок для картошки, только с рукавами и пуговицами. В итоге он вынужден был вступать в отношения со спекулянтами - идти за угол, мерить приличный пиджак в подворотне.

Он ежедневно охотился за продуктами - искал места, где водятся охлаждённые куры и прочие загадочные животные. Он торопился настичь их, поскольку они появлялись и исчезали стремительно. Слово "отбивная" пробуждало в нём тягостную задумчивость. Это был особый вид медитации, когда человек вдруг застывал в одной позе и не реагировал на звуки внешнего мира. Из этого состояния крайне трудно было выйти самостоятельно.

Жизнь вынуждала нового человека делать то, что ему было глубоко омерзительно. Он сводил дружбу с продавцами и мясниками. По их сигналу он лез к прилавку без очереди или бросался к служебному входу. За это новый человек получал по морде, выслушивал оскорбления и шёл домой, ища оправдание себе и социализму.

Он ежедневно терял лицо и с потерянным лицом жил, окружённый со всех сторон лозунгами и афишами прекрасных картин. Он шёл в кино, где луч волшебного фонаря исцелял его душу и наполнял верой в лучшее, но за дверью зала ему снова мотали нервы и душу. Нового человека истребляла великая машина унижения.

А ещё над ним изощрённо издевалось мещанство, этот главный недруг социализма. Вот сегодня уже забыли такую распространённую в своё время болезнь - сортирофобию. То есть боязнь туалета. Это было свойство советской души. Она вздрагивала и сжималась на пороге всякого общественного сортира. Она готовилась к потрясению.

Советский туалет находился в руках чиновничества, а чиновник - это скучающий обыватель. Такому всегда было неуютно в СССР. Ему были ненавистны его устремления, и он занимался сознательным саботажем. Это он истязал нового человека, насылал на него испытания, с великой радостью отмечая, как нарастает недовольство социализмом, как, тоскуя по чистым сортирам, новый человек утрачивает свою новизну и призывает капитализм, приводя к власти его, мещанина.