Читать «Литературная Газета 6385 ( № 38 2012)» онлайн - страница 43

Опытный руководитель и стратег Табаков прекрасно знает, что Министерство культуры простит ему любые эксперименты, следуя известной поговорке "на вкус и цвет товарищей нет", а вот плохую заполняемость зала - никогда, что будет рассматриваться как диверсия[?] Ну а пока у театра спрашивают лишний билетик, никакие проверки не страшны лучшей столичной труппе и никто не подумает вмешиваться в творческие дела МХТ имени Чехова, которому в этом году исполняется 115 лет.

Другое дело - Театр имени Гоголя: где-то на отшибе, у Курского вокзала, куда удобнее ходить приезжим, чем москвичам. Будь он в ведомстве Министерства железнодорожного транспорта (как прежде), никто бы не посмел его тронуть, и вряд ли в авральном порядке произошла замена многолетнего худрука Сергея Яшина на второго помощника Олега Табакова Кирилла Серебренникова, амбициозным аппетитам которого можно только позавидовать.

По-разному называют эту акцию Департамента культуры. Кто-то рейдерским захватом, кто-то открытием нового филиала арт-центра "Винзавод", где у Серебренникова уже есть своя экспериментальная база. И всё-таки негоже вызывать худрука на ковёр и объявлять ему об отставке после того, как он буквально вчера рассказывал труппе о предстоящей работе в новом сезоне. Почему не самый последний режиссёр Москвы согласился написать заявление об уходе из театра, остаётся загадкой. Неужели в отношении других худруков, театры которых живут в том же режиме надежды на лучшее будущее, будут применяться столь репрессивные меры, как с "гоголевцами?"

С другой стороны, касты неприкасаемых у нас нет, если, конечно, руководитель театра не открывает двери высоких кабинетов ногой. И всё-таки ежели какой-нибудь высокопоставленный чиновник захочет дожать неугодного творца, то обязательно сделает это. Ну а угодливая челядь поможет, и цветочки на прощание приготовит. Что и случилось с выдающимся режиссёром современности Анатолием Васильевым по указу экс-мэра Москвы Юрия Лужкова. Теперь у нас другой мэр. В "Школе драматического искусства" тоже другой худрук - Игорь Яцко, слава богу, не чужак - ученик Анатолия Васильева, а вот бывший директор Алексей Малобродский, взявший под козырёк исполнять приказания вышестоящего начальства, теперь на правах нового директора Театра имени Гоголя "вправляет мозги" возбуждённым лицедеям и, вызывая в кабинет, предлагает подумать о ближайшем будущем. Одновременно издав приказ: прежнего худрука в родные стены "не пущать". Ну полнейший абсурд, а может, ненаписанная глава "Двойника" Фёдора Михайловича Достоевского, где маленький человек мимикрирует в зависимости от обстоятельств[?] То ли ещё будет!

Хочется верить, что ничего подобного не произойдёт с осиротевшей "Мастерской Петра Фоменко", и власти пойдут навстречу коллективу, попросившему в течение трёх месяцев не менять табличку на дверях кабинета ушедшего из жизни Петра Наумовича. Многие надеются, что знамя незаменимого лидера психологического театра подхватит его верный сподвижник Евгений Каменькович.

Честно сказать, я с большой опаской шла на первую премьеру этого сезона без Фоменко - "Дар" по роману Владимира Набокова(на фото). Всё-таки сложнейшая интеллектуальная драма, перевести которую на сценический язык архисложно. Правда, за плечами у Каменьковича была удачная версия романа Михаила Шишкина "Венерин волос". Но тут надо было многое учитывать, преодолевать растерянность труппы, к тому же, кроме Полины Кутеповой, в спектакле не играли "старички" первого выпуска Фоменко. Выдержат ли они четырёхчасовой марафон, состоящий из дробных эпизодов, где услужливая память главного героя выхватывает из прошлого то одну историю, то другую с лицами родных, странных знакомых из эмигрантской богемы. Самое интересное в этом сочинении то, что рядом с интровертом Набокова в исполнении Фёдора Малышева постоянно находится смешной, несуразный критик, как бы его второе "Я". Одновременно друг и провокатор, маг и волшебник, извлекающий из старой пластинки, насаженной на палец, музыку и бесплатно дающий советы, о которых не просят. В этом несуразном персонаже с гоголевским носом, втягивающем запах старой бумаги, словно французские духи, мешковатых широких штанах и кургузом пиджачке трудно узнать тонкую и лиричную Полину Кутепову. Надев маску и изменив пластику, она преобразилась в существо среднего рода, мистический фантом, которого никто не видит, но он вполне реален для поэта, берущего рифмы из утреннего тумана, густого смога, накрывающего Берлин 20-х годов, стука трамвайных колёс и даже запаха чёрного хлеба.