Читать «Литературная Газета 6375 ( № 23 2012)» онлайн - страница 5

Идём по Москве далее. Если застой 70-80-х погубил страну, как ныне принято считать, то почему остался проспект Андропова, и к стене его дома на Кутузовском привинчена мемориальная доска? А если застой был не так уж плох, во всяком случае, не столь вреден стране, как гайдаровские реформы, то почему у нас в таком случае нет улицы Брежнева? И почему мемориальная доска в честь генсека, руководившего страной без малого двадцать лет, висит не на Кутузовском проспекте, где он жил в квартире, на которую бы не позарился теперь чиновник средней руки, а прибита она почему-то около Бранденбургских ворот в Берлине на посмешище туристам. При этом в Строгине осталась улица члена брежневского Полит[?]бюро Фёдора Кулакова. Абсурд!

И таких странностей в нашем городе хоть отбавляй. Исчезла вкупе с памятником площадь Дзержинского - главного чекиста, пролившего во имя революции немало кровушки. Может, и правильно исчезла - "не губи несчастных по темницам"! Но тогда почему осталась улица Вячеслава Менжинского, сменившего Железного Феликса на посту председателя ВЧК-ОГПУ? Почему сохранена улица Михаила Кедрова - начальника Особого отдела ВЧК? Зачем нам улица пламенного австровенгра Бела Куна, ох, и полютовавшего в России, организовавшего вместе с Розалией Землячкой в Крыму массовое истребление белых офицеров, уже сложивших оружие. Да, улица, полвека носившая имя кровавой Землячки, ныне называется Большой Татарской. А вот имя одного из организаторов уничтожения последнего русского императора и его семьи - Петра Войкова - продолжают носить станция метро, улица и целых пять проездов! Иногда дело объясняют так: мол, Войкова увековечили не как цареубийцу, а как советского полпреда, погибшего на посту.  Володарский тоже был убит на посту. Но его улица теперь называется Гончарной. Исчез без следа из городской топонимики  Свердлов, куда более значительный деятель  Октября, вдохновитель расстрела Романовых. А Войков, как заговорённый, хотя пишут об этом  и возмущаются двадцать лет.  Вы что-нибудь понимаете? Я ничего не понимаю[?]