Читать «Литературная Газета 6375 ( № 23 2012)» онлайн - страница 32

Но и сам Михаил Шишкин в последних интервью заявляет обратное: "Язык сам по себе - это ведь не реальность, а лишь способ проявления реального, "заязычного". Всему действительно важному (пониманию, любви, смерти) слова вовсе не нужны, наоборот, только мешают. Вот мы, реальные, отбрасываем тень - но разве тень может выразить нас?" ("Эксперт", 2011, № 18).

Попробуем разобраться, что произошло.

Постмодерн был разрушителем. Разрушителем смысла и пафоса. В начале 90-х люди устали от официальной идеологии, от навязанных штампов и в значительной степени вообще от каких-либо высоких целей. Хотелось просто жить - для себя и своих близких. Постмодернизм, обессмысливающий всё и вся, идеально соответствовал этому настроению. В какой-то степени он был ядом, уничтожающим отжившие идеалы. А вместе с ними и не совсем отжившие.

Конечно, и сам постмодернизм - двойственное понятие. Если говорить серьёзно, постмодернисты не просто уничтожали государственную идеологию. Им было что сказать. Просто говорили они не в лоб, а исподволь. Исподволь, потому что напрямую было опасно или, что ещё хуже, бессмысленно - искренние чувства были скомпрометированы многолетним использованием в качестве идеологических лозунгов. Постмодернисты их не проговаривали. Заставляли догадываться о самом важном. Намекали, держа наготове спасительную иронию.

Теперь о том, почему это прошло.

Во-первых, прошла мода. Мода на всё западное у нас вообще редко бывает долговечной, быстро уступая место природной антипатии к Западу. Во-вторых, постмодернизм вполне естественно стал исчезать с исчезновением идеологии. Положение пост[?]модернизма в конце восьмидесятых - начале девяностых было положением шута при венценосном монархе. Потом монарх, то есть государственная идеология, исчез, а шут остался. Параллельно в обществе в целом исчезли нравственные табу (на фоне которых так выигрышно смотрелся постмодернизм)[?] Стало просто нечего вышучивать. В ситуации, когда вся жизнь превратилась в бесконечную игру, постмодерн стал частью фона.

В-третьих, фоном он стал и в исключительно литературном смысле. Если в восьмидесятые писатель-пост[?]модернист смотрелся как что-то новаторское, то уже в девяностые постмодернистом был каждый второй, вплоть до массовой литературы (проект "Борис Акунин"). Исчезла новизна восприятия. Да и писатели других школ освоили многие постмодернистские приёмы, чем стёрли границы между направлениями.

В-четвёртых, как мне кажется, повлияло и снижение общего уровня образования. Чтобы скрыто цитировать кого-то или понимать такие цитаты, для начала неплохо было бы этого самого кого-то прочитать. Сейчас постмодернизм очень многими воспринимается примерно так же, как когда-то воспринималось авангардное искусство некоторыми членами ЦК КПСС. То есть как бессмыслица и эпатаж. Тонкость и иронию современные читатели-блогеры вообще редко улавливают.