И мы в обнимку, крепко. Бог во всём.
***
Мой нищий Бог, моя свобода
бродить по улицам ночным,
ни для семьи, ни для народа,
ни для кого не быть своим.
Облокотясь на парапет
Москвы-реки, роняя в воду
бессонный пепел сигарет,
Тебя, мой Бог, мою свободу
с бездомной псиной рифмовать,
с листвой осенней обречённой,
воспринимать как благодать
холодный дождь, в тоску влюблённый,
и поездов полночный зов
куда-то вдаль, где пункт конечный,
конечно, будет бирюзов
от незабудок, да, конечно...
Ангел
Я - громогласный ангел Божий,
и я - оборванный прохожий,
презрен для гегемона дня.
Сей гегемон одет в Версаче,
прописан на рублёвской даче
и всё жирней - за счёт меня.
Я ж всё бледнее и худее:
в России - новой Иудее -
благая весть сошла на нет.
Народ в рассеянье подался,
а в душах тех, кто здесь остался,
мечтой маячит Новый Свет.
И в мир иной никто не верит.
Двуногих здесь мудрее звери,
на бойню прущие гуртом:
"Грех прошлой жизни мы отплатим,
близки к божественным объятьям,
в которых нам и свет, и дом".
Корова говорит корове:
"Я пролила немало крови
в Варфоломеевскую ночь".
Корове вторит бык с акцентом:
"Я был у КГБ агентом,
угробил собственную дочь".
"А я была конквистадором".
"А я... я был тореадором", -
другой покаялся бычок.
О Боже, всё перемешалось,
палач и жертва, страх
и жалость.
Что, кости в Лету - и молчок?
Когда ж конец коловращенью?
Неужто к вечному отмщенью
приговорил Ты бедных нас?
И Бог ответствует беззвучно:
"Творил вас и люблю поштучно.
И рай для каждого из вас
по нраву, вкусу и по вере
готов. И к этой высшей мере
вам приговор - лишь только к ней.
В пасхальные вольются чаши
святым вином страданья ваши.
Я не забыл Моих детей!
Я сам страдаю вместе с вами.
Какой-то сбой, видать, в программе.
Но мы починим Бытие
все вместе, как в семье ведётся!"
Шепчу, прищурившись на солнце:
"Да будет царствие Твое!"
***
Холодный день, дождливый и прекрасный,
свеж, словно мысль, пришедшая с утра,
о том, что нам дарован путь опасный,
чтоб приняли мы сторону добра.
Да, легче проклинать свою судьбину,
чем вновь отстроить взорванный собор.
Да, легче слать пророку камни в спину,
чем вдумчивый вести с ним разговор.
Да, легче клянчить благ у толстосумья,
чем одолеть колдобины дорог.
Да, легче исцелиться от безумья,
чем жить с безумьем под названьем - Бог.
«Чтобы выдумать новый, несовершенный миг»
«Чтобы выдумать новый, несовершенный миг»
ЛИТРЕЗЕРВ
Сергей КУПРЯХИН
Автору 18 лет, живёт в Москве, посещает одно из старейших московских литобъединений "Жизальмо". Оканчивает первый курс МПГУ им. Ленина, факультет славянской и западноевропейской филологии (СиЗЕФ). Ранее публиковался в районных газетах и в сборнике "Жизальмо".
М.К.
Камни рёбрами прорезают пологую грудь,
Здесь ни выть, ни плакать, ни лесом сухим вздохнуть.
Говорящие головы падают под мечом.
Не жалей, о Господи, ни о чём.
Наши травы, кровью политы, взошли.
Всадник шпорами колет, земля под копытом пылит.
Умирает трава, обращается кровь в родник.
И иссохший Господь губами к воде приник,
Чтобы выдумать новый, несовершенный миг,
