Читать «Литературная Газета 6367 ( № 15 2012)» онлайн - страница 54
Литературка Газета Литературная Газета
Не наше дело рассуждать, насколько экуменическое движение опасно русскому православию. Оставим музыковедам споры о профессиональной состоятельности произведения митрополита Иллариона, пусть они спорят, является ли композитор эпигоном Баха или демонстрирует смелость, обращаясь к традиции барокко.
Главное - музыка эта проста, интуитивно узнаваема современником и точно соответствует функции. Вести в Церковь.
А вот фильм Лунгина, в котором "Страсти по Матфею" звучат почти непрерывно, кажется, направляет зрителя в противоположную сторону.
Идея автора оратории состояла в том, чтобы использовать в качестве иллюстративного ряда съёмки полуразрушенных монастырей Сербии и Черногории - сохранившиеся там древние фрески. Однако в результате режиссёрских раздумий концепция изменилась, Лунгин "не захотел делать такой традиционный документальный фильм". И здесь Павла Семёновича можно понять. Создание убедительного киноряда, который помог бы зрителю сосредоточиться на евангельском тексте, - лишь род подвижничества, не имеющего перспектив широкого общественного резонанса.
Лунгин снял кино, в котором его присутствие нельзя не заметить.
Представьте, если бы в багетной мастерской вместо оформления картины её бы решили сделать побогаче, дорисовать что-нибудь эдакое.
В фильме появляется сюжет, главный узел которого - отношения отца и сына. Некий выдающийся дирижёр (артист Владас Багдонас) узнаёт, что в Иерусалиме покончил жизнь самоубийством его сын. Он летит в Священный город одновременно и на похороны, и на гастроли. Летит с хором и оркестром, чтобы исполнить там "Страсти по Матфею". На фоне трагедии дирижёра развивается конфликт второстепенных, но значимых персонажей. Хористы, муж-атеист (Карэн Бадалов) и верующая жена (Инга Оболдина), разыгрывают интригу с адюльтером, вследствие чего сакральной жертвой становится ни в чём не повинная, случайно вовлечённая в историю мать двоих детей (Дарья Мороз).
Вообще психологическая, бытовая, какая угодно немотивированность в действиях персонажей, умышленность сюжетных поворотов - это фирменный стиль режиссёра Лунгина. Правда, под густым слоем претенциозной метафизики и сомнительных социальных обобщений вопиющие нестыковки не так очевидны. В "Дирижёре" подобная практика доведена до абсурда, но зрителю неловко даже задуматься на этот счёт, быть мелочным в контексте взятой режиссёром патетической ноты.
Вот дирижёр оказывается в иерусалимской трущобе, встречается с друзьями сына, многонациональной компанией дауншифтеров-наркоманов, слушает истерические обвинения в свой адрес и вдруг[?] отказывается давать деньги на похороны. Душераздирающая сцена строится на странном и неуместном допущении, едва держится на хлипкой логике[?]