Читать «Литературная Газета 6353 ( № 1 2012)» онлайн - страница 36

колу не пьём - купили ситро.

Иванов - типичный московский мудак!

Извините, если что-то сказал не так,

но почему-то искусство поэзии требует нас,

чтобы в рифму писали каждый час.

Я б не писал, но кто-то другой

всё время водит моей рукой!

Полагаю - Бог.

Это он придумал хитро!

Я писал бы ещё и писал - да открыли метро[?]

ГЛАЗЕЙНОЕ

Я вверх взглянул, от ужаса дрожа:

прекрасным утром, раннею весною

на уровне восьмого этажа

ты стёкла тёрла тряпкою цветною!

Игорь Волгин

Такого не имел я мандража,

цирк по сравненью с виденным - пустое!

На уровне  восьмого этажа

ты мыла окна, вся снаружи стоя[?]

Глаз оторвать не мог, моя краса,

как с тряпкою твои мелькали руки.

Но если бы тогда надела брюки,

я не глазел бы целых два часа.

ПОКУПАТЕЛЬСКОЕ

А нынче в магазин

Зашёл - и вижу - ба!

Как раз моё пальто

И, стало быть, судьба.

Дмитрий Легеза

Журнал принёс домой,

Открыл - и вижу - ба!

В нём про пальто стихи,

И тема - не слаба!

Такая мне судьба,

Ещё колотит дрожь:

А если б не пальто

Купил, а макинтош?

Пятикнижие

Пятикнижие

Леонид Бежин. Собиратель странностей . - М.: Книжный клуб 36,6, 2011. - 416 с. - 1000 экз.

Родиться и вырасти в Москве - всё равно что в Зазеркалье. "Собиратель странностей" Бежина - это, как сказано в книге, коллекционер странностей человеческих; но на деле он, скорее, нежный и преданный собиратель трепещущих на ветру листов московской ностальгии. Мир отошедший, дымчато-хрустальный, застывший в морозных переулках, осенних парках, летних дачах. В них одинаково растаяли композитор Скрябин и мальчик из английской спецшколы, что у ВДНХ. Растворились в старой Москве, которой сейчас уже не увидишь, нет её, но Бежин заклинает, поёт, зовёт на её языке, который не только внятен нам, но и пробуждает сочувственную тоску. Ведь и у тех, кто не рос в Зазеркалье, найдётся в памяти уголок, который, кажется, теплится только в нас одних, но чудесным образом оживает, соприкасаясь с чужой ностальгией. Хотя для читателя Бежина уже не чужой, а нашей, как его речь - плавная, ясная, ёмкая. Хорошая русская речь.

Леонид Завальнюк. Осень в Благовещенске . - М.: Новости, 2011. - 128 с.: ил. - 500 экз.

Живопись в технике монотипии - это оттиск от картины, нарисованной на твёрдой поверхности. Словно ледяные узоры расцветают на ней, словно кустарниковая поросль сплетается в дебри или грозовое небо переливает багрянец в серой толще. Скончавшийся год назад Леонид Завальнюк был не только поэт, но и художник, и книга, вышедшая после его смерти, - синтез живописи и словесно-ритмической музыки, простой, настроенчески-внятной, но размытой, приглашающей к домысливанию, самостоятельному наполнению значением. "В каком-то возрасте мы все теряем стиль", - замечает Завальнюк, разумея выход за пределы стиля туда, где переживание говорит с душой напрямую, как и в детстве, не нуждаясь в кодовом посреднике. Эта вселенная - не дом для одного, населена людскими душами, способными к сопричастию, и, если удастся оно, значит, поэт скажет: "Как хорошо, я снова жив", - и будет прав.