Читать «Литературная Газета 6346 ( № 45 2011)» онлайн - страница 24

Даже если, обладая письменностью, народ доверяет букве образцы своей словесности, это ещё не свидетельствует в пользу существования литературы, которая не может быть представлена одинокими или разрозненными именами. Точно так же, как одно написанное стихотворение не даёт человеку права называться поэтом. А разбросанные по разным углам страны народные изобретатели и умельцы не представляют собой научного сообщества. Именно последовательность, непрерывность в развитии, взаимовлияние - в том смысле, что каждое значительное произведение есть результат предыдущих наработок, а равно источник последующих вдохновений, - и, кроме того, обозначенное авторство, составляют характеристику литературы. 

В самом общем смысле литературой принято называть словесность вообще. И, говоря о русской литературе, сюда же отнесут и "Слово о полку Игореве", и "Повесть о Карпе Сутулове", и летопись "Повесть временных лет". Но как явление культуры, сравнимое с наукой или философией, как "самостоятельная область умственной деятельности", по слову Белинского, литература требует более чёткого определения и более жёстких границ.

Именно с Ломоносова элементы русской словесности вдруг сцепились и заворочались вместе. Началось непрерывное вращение, точно какой-то механизм вдруг чудом пришёл в движение. Сначала громоздкая и неуклюжая, исполненная риторизма и подражательности, делала русская литература свои первые шаги. Но эти шаги крепчали со временем, и поступь её становилась изящнее.

Русский классицизм в лице Кантемира, Тредиаковского, Сумарокова стал каким-то невнятным и сумбурным предисловием к русской литературе. В  то время как Ломоносов явился первой её страницей. Напористость ломоносовского стиля, устремлённость его поэзии гор[?], метафоры и тропы, необычные и даже дерзкие для своего времени сравнения - всё это образовало своеобычие Ломоносова, по[?]правшего классицистический "принцип авторитета" и требование к пиитам строго соблюдать предписания теоретиков.

Ломоносов воцарился в литературе, и русским поэтам понадобилось почти столетие, чтобы преодолеть его влияние. Пушкин, восхищавшийся Ломоносовым, называвший слог его ровным, цветущим и живописным, в то же время утверждал, что "в Ломоносове нет ни чувства, ни воображения. Оды его, писанные по образцу тогдашних немецких стихотворцев, давно уже забытых в самой Германии, утомительны и надуты. Его влияние на словесность было вредное и до сих пор в ней отзывается. Высокопарность, изысканность, отвращение от простоты и точности, отсутствие всякой народности и оригинальности - вот следы, оставленные Ломоносовым". Однако сам Пушкин испытал на себе заметное влияние Ломоносова. Не говоря уже о лицейских стихотворениях, влияние это прослеживается и в более поздних его произведениях.

Вот, например, перевод Ломоносова из Горация (1747 г.):

Я знак бессмертия себе воздвигнул