Читать «Литературная Газета 6283 ( № 28 2010)» онлайн - страница 57

– Орден изначально учреждался для военных?

– Да, но потом решили, что деятели культуры могут не меньше военных сделать для процветания империи. Девиз ордена так и звучит: «Для Бога и для Империи». Британцы так хранят свои национальные традиции, что нам у них надо поучиться. Им плевать, что о них говорят другие, традиции святы и неприкосновенны. Ибо они цементируют нацию.

– В вашей интерпретации Холмс и Ватсон стали примером настоящей мужской дружбы.

– И не могло быть иначе. Мы с Виталием были очень дружны. Дружили наши дети и жёны. Дружбу сыграть невозможно. Объектив объективен, говорил мой учитель, кинооператор Сергей Павлович Урусевский. Можно любовь сыграть, а дружбу – не получится. Шекспир в сонетах ставил дружбу выше любви. Потому что любовь может быть безответной, а дружба – нет. Она невозможна без глубокого взаимопонимания, совпадения мировоззрений, сходства в восприятии окружающего мира, признания общих моральных ценностей. Это доверие и взаимопомощь. Так у меня с композитором Геннадием Гладковым: скоро 70 лет, как мы дружим. И конечно, дружбу держит совместная творческая работа. С Соломиным мы же не только вместе снимались. Он попросил меня написать для него пьесу. В 83-м поставил в Малом «Моего любимого клоуна» и сыграл там главную роль. Для меня его уход – рана незаживающая. И всё равно он всегда рядом.

– Что выигрывает литературное произведение и что теряет при переносе на экран?

– Ничего не теряет, если исполнитель становится соавтором писателя.

– Нешуточное дело быть соавтором, скажем, Сервантеса.

– Нешуточное. Классику нельзя играть по принципу «я так вижу». Не может быть разночтений, вариантов. Фильм, снятый о Холмсе Гаем Ричи, чудовищен. Никакого отношения к Конан Дойлу он не имеет. Не может быть автор с мировым именем предлогом для фильма или спектакля. Я всё думаю о тех, кто калечит Гоголя. Как они его не боятся? Полагаю, Николай Васильевич всё видит, и Бог весть, как это им аукнется.

– Гоголь – ваш любимый автор?

– «Мёртвые души» – моя настольная книга. Я её наизусть знаю.

– А кроме Гоголя?

– Чехов. Булгаков. Для меня он – особенный автор. Отец был очень дружен с Михаилом Афанасьевичем. Я в своё время даже книгу написал об этом. Англичан люблю. Больше всего – Диккенса. В юности от «Дэвида Копперфилда» оторваться не мог.

– А к Честертону как относитесь?

– С большим уважением. У него удивительные по меткости мысли. К примеру: «Надо быть очень внимательным при выборе родителей». Каково?! Было время, когда зачитывался Хемингуэем. Гена Шпаликов наше поколение назвал «ушибленным Хемингуэем». Я недавно записал на диск «Старик и море».