Читать «Лисы» онлайн - страница 24

Покусывая губу, он выуживает откуда-то из-за пазухи моего Франкенштейна и протягивает его мне.

– Ты, наверное, хочешь забрать его, да?

Я отодвигаю телефон обратно, стараясь дотрагиваться только до телефона, а его обкусанные пальцы не задевать. Руки у него так побелели от холода, что у меня возникает настойчивое желание согреть их в своих.

– Оставь пока у себя.

Мики хмурится. Сотовый в свой потайной карман не убирает, а просто держит его в руке.

– Ты весь вымок, – поизносит он, глядя на мой рукав.

– Скоро согреюсь.

Мне плохо от того, что его яркая улыбка исчезла, что его свет поблек. Я – булавка, лопнувшая шарик его счастливого настроения. Мне хочется попросить у него прощения: за то, что я такой ненормальный, за всплеск своих дурацких гормонов, за то, что с ним мое сердце начинает биться быстрее, за то, что я сломал его телефон.

– Тогда до завтра? – говорит он.

Я киваю, хотя понятия не имею, успею ли к завтра найти, чем заменить его сотовый. Но заменить его я обязан.

Утром, перед тем, как отпустить меня с кухни, Диана дала мне бутылку с горячей водой. Я вытягиваю ее из-под свитера. Она еще теплая.

– Тебе нужнее, чем мне, – говорю.

Мики приподнимает бровь. На его губах вздрагивает улыбка – и почти сразу тает.

Склонив голову набок, он смотрит на меня из-под волос. Глаза у него – подводного оттенка синей плитки в моей норе.

– Она тебя согревает, – говорит он. – Серьезно, у меня все нормально.

Я корчу своим тяжелым ботинкам гримасу. Ноги Мики дрожат. Серьезно, ничего у него не нормально. Он мерзнет.

– Отдай кому-нибудь, если тебе не надо. Я больше не хочу с ней ходить. – Я протягиваю бутылку с теплой водой ему. Он не берет. Тогда я наклоняюсь и ставлю ее на землю.

Мики подбирает ее, хоть и без особой охоты.

Хмурит брови и, обняв бутылку, прижимает ее к груди. Как бы мне хотелось, чтобы со мной он не хмурился, а улыбался.

Извини меня, думаю я.

***

Я не помню, как добрел к себе в нору. Ступни у меня онемели, пальцы болят. Я весь точно полузастывший цемент. Сосредоточиться получается только на том, как передвигать ноги.

Как только я закрываюсь у себя в душевой, то немедленно раздеваюсь. Делать это непросто – пальцы не слушаются, и я почти не чувствую своего тела. Не раз и не два я ловлю себя на том, что отвлекся, завороженный игрой солнечных бликов на стенах. Я сбрасываю тяжелые ботинки, а мокрые вещи швыряю в ближайшую раковину.

Потом замираю и делаю долгий вдох.

Мне нравится нагота. Голым я ощущаю себя нескованным, невесомым. В каком-то смысле свободным. От чего – я, правда, не знаю. От чего-то большего, чем одежда. Я потягиваюсь и, запрокинув голову, закрываю глаза.

И впервые за много часов расслабляюсь.

Я люблю спать нагишом, набросив на себя побольше шерстяных покрывал – так не холодно. В самой душевой, правда, не теплей, чем снаружи. Когда я открываю глаза, то вижу свое дыхание. Я так устал, что несколько секунд просто стою и, голый, покачиваюсь, наблюдая за облачками теплого воздуха, выходящего из моих губ. Моя кожа бледнее снега. Отогреть ее будет больно.