Читать «Лживая весна» онлайн - страница 164

– Почему вы оттуда уехали?

– Начал слышать слишком много грязной лжи в свой адрес. Первое время после Войны они еще остерегались, наверное, боялись, что мы вернемся, но чем больше времени проходило, тем наглее они становились. Представьте себе, оберкомиссар, эти сволочи действительно считают, что мы и русские виноваты во всех их бедах. Конечно, легко проклинать нас, живя в городах построенных нами, молясь Богу, принесенному нами и стреляя в нас из произведенного нами же оружия. Пора было возвращаться домой.

Все сказанное ранее, в общем и целом, либо было уже известно Вюншу и Майеру, либо не играло особенной роли. Теперь начиналось то, чего они не знали.

– Я хотел спросить, а как вы вообще вышли на меня?

– Фрау Мюлленбек вывела нас на вашего брата, а он, в свою очередь, на вас.

Это было не до конца верным, но Хольгер решил не упоминать факт поразительного везения с нахождением Ульриха потому, что это могло показаться Вольфгангу неправдоподобным.

– Да, вдова Мюлленбек ведь меня тогда видела… Хорошо, что она еще жива. Она дружила с моими родителями, я именно к ней обратился когда не нашел нашего дома. Она мне сказала, что дом сгорел еще за два года до того. Ульрих потом извинялся передо мной за это, будто он был в чем-то виноват.

– После этого вы направились в Хинтеркайфек?

– Нет, не сразу. Сначала я пошел к дому, в котором до Войны жила Лаура Эккель. У нас с ней было что-то, что можно было назвать романом. Я увидел через окно, как она ужинает со своей семьей. Она совсем не изменилась за эти годы. Ее поцеловал какой-то усач, почтальон, судя по форме, но до Войны я его не видел. Я не уверен, но, кажется, там было двое детей. Разумеется, я не стал их беспокоить. Оставалось последнее место, где мог быть близкий мне человек.

– Какого числа это было?

Этот вопрос прозвучал от Франца.

– Самый конец марта. Тридцатое или тридцать первое число, точнее сказать не могу.

– Почему вы не остановились в гостинице?

– На то, чтобы добраться до дома, у меня ушли все сбережения. В тот момент у меня немного не хватало денег на поезд до Мюнхена, где, как мне сказала вдова Мюлленбек, нужно было искать Ульриха. А потому тратить деньги на трактир было неразумно.

– У вас был с собой фонарь?

– Да, я украл его в Лааге, но я, разумеется, вернул его на следующий день. «А вот этого он стыдится!»

– Вы были в армейских сапогах?

– Да, они со мной с самой Войны были…

Это не имело прямого отношения к ферме, но Хольгера этот вопрос мучил с тех пор, как в деле начали фигурировать армейские сапоги, к которым впоследствии добавились нож с булавой:

– Почему вы не сдали армейскую амуницию при демобилизации?

– Кому? Той штабной крысе, которая смотрела на нас как на дерьмо? Нет, винтовку я не сдать не мог, но пистолет, сапоги и холодное оружие оставил себе. И знаете, оберкомиссар Вюнш, ни разу об этом не пожалел. Они мне пригодились и не единожды.

– Что было дальше?

– От Лаага до Хинтеркайфека было недалеко идти, но дорога шла через лес. Я добрался до фермы, но встал в лесу так, чтобы меня нельзя было увидеть из дома. Видимо, в доме заметили свет фонаря, потому что Андреас вышел на улицу и долго всматривался в ту сторону, откуда я пришел, но я быстро потушил фонарь и он меня не заметил. За те восемь лет, что я его не видел, он ни капли не изменился. Я стоял там долго, наверное, не меньше часа, пока совсем не замерз. Не знаю, чего я ждал.