Читать «Лживая весна» онлайн - страница 150

Франц вновь взял слово:

– Ваш брат сильно изменился с вашей последней встречи?

– Молодой человек, в вас когда-нибудь стреляли?

Майер отрицательно помотал головой.

– Тогда спросите у своего коллеги. Я по его глазам вижу, что он был там, что он тоже через это прошел. Когда в тебя стреляют, когда ты видишь смерть вокруг, это не оставляет тебя прежним. Я видел брата, когда ему было девятнадцать, а потом сразу двадцать семь. Конечно, он изменился. Я помню его непоседливым сорванцом везде бегавшим за Карлом. Я помню, как он вырос в улыбчивого парня. Он был красивым и умным, хотя порой позволял ветру гулять в голове.

В 22-м году я встретил неразговорчивого отстраненного мужчину со шрамом на пол лица и сединой в волосах. Вы представляете, каково это – увидеть своего двадцатисемилетнего младшего брата седым?

Франц ответил вслух:

– Нет, не представляю.

– И это очень хорошо, что не представляете, никому не пожелаю такого… Я впервые разговорить-то его толком смог через пару лет только, до этого он просто замолкал, когда я спрашивал его о прошлом. Сейчас у него все неплохо. Он вступил в Штурмовые отряды, борется за дело нашего фюрера, но он по прежнему один и я за последние одиннадцать лет ни разу не видел, чтобы он смеялся.

Ульрих встал и подошел к окну, заложив руки за спину. Полицейским нужно было прояснить еще одно обстоятельство, поэтому Хольгер спросил:

– А как вы узнали об убийстве?

– Как и все, прочитал в газетах. Сначала были просто сообщения о «Резне в Хинтеркайфеке», потом появилась передовица с зарисовкой фермы и именами жертв…

Ульрих Габриель замолчал, а после этого отвернулся от окна и посмотрел в глаза поочередно Хольгеру и Майеру. Когда Габриель заговорил, его хриплый голос звучал зловеще:

– Я понимаю, зачем вы здесь. Я понимаю, что вы не можете не считать меня подозреваемым. Я хорошо знал одну из жертв и имел мотив. И вы правы: я бы с превеликим удовольствием убил Андреаса и его жену. Я презираю этих людей всем сердцем и не испытываю к ним жалости – они косвенно повинны в гибели родного мне человека и напрямую в извращении человека, которого я некогда считал другом. Если бы речь шла только об их убийстве, а мне было бы известно имя приступника, то я бы без зазрения совести наплел вам чуши, пытаясь выгородить его. Однако я никогда бы не тронул Викторию. Несмотря ни на что именно она была самой пострадавшей во всем этом, пусть и считала саму себя виноватой. И уж тем более я бы не причинил вред своей племяннице и тому малышу.

Я знаю, что после разговора со мной вы направитесь к Вольфгангу. И я готов сказать за него как за себя – он не посмел-бы причинить вред вдове Карла и ее детям. Да, он появился в Мюнхене примерно в то время, когда произошло убийство, но он был настолько ослабшим и выхолощенным, что почти падал с ног и хотел лишь отдыха, а вовсе не мести за какие-то давние обиды. Я понимаю, что мои слова не отменяют ваших подозрений, просто хочу обозначить свою позицию.