Читать «Летящий и спящий» онлайн - страница 135
Генрих Вениаминович Сапгир
Из первого ряда поднялся востроносый француз в сером костюме и бойко опрокинул рюмашку. Псевдоцыганка губами прикоснулась куда-то мимо щеки к седине, поцеловала.
Затем мэр произнес краткую речь. И снова заиграли, запели. Песни, романсы, старину. Из бумажных стаканчиков проливалось темное вино, в публике подтягивали, подпевали вполголоса, переглядывались, как заговорщики: вот, мол, мы какие, вот, мол, мы как — на глазах заблестели слезы.
— В «Балалайку» ходить дорого, франки жалко, а здесь задаром, вот и растрогались, — произнес над ухом какой-то местный циник.
Между тем артисты сошли с эстрады и двинулись по проходу между стульями, играя и пританцовывая. Многие встали с мест. Цветастый кортеж пересек коридор и заплясал там, на выставке, среди холстов и картонов. Затем, играя и танцуя, они вошли в большую синюю, висящую низко картину, изображавшую зиму, и затерялись там среди снегов и деревьев. Последней, взмахнув платком, исчезла молодая певица. В картине погас алый мазок. И оборвалась песня: «Кому пиво пить? Кому пьяну быть?..»
И сразу, с ненавистью глядя друг на друга, все заговорили, загомонили с новой силой.
Я уехал из Парижа, так и не узнав, открылся ли после этого вечера ресторан «Балалайка» и какой там оркестр, старый или новых набрали.
Старый барак
— Пройдемся, может быть, Оскар?
— Пройдемся. Я тебе Париж покажу.
— Надо бы купить бутылку вина.
— Зачем? У нас вот, фляжка кальвы.
— «У них с собою было».
— Вот именно.
— Это Севастопольский бульвар, я знаю.
— А там, через дорогу, Леаль, чрево Парижа.
— Где ж оно, это чрево?
— Вот на этом самом месте было. Снесли давно.
— Выпьем, стоя на чреве.
— По глотку.
— Смотри, ты льешь на мостовую, Оскар.
— Пусть и чреву достанется.
— А что там за собор? Розовый…
— Сан-Усташ.
— Каменная голова перед ним лежит, будто прислушивается.
— Это современный скульптор (называет имя).
— Выпьем, Оскар, лезь на голову.
— Залез.
— По глотку?
— По глотку… Там дальше, Генрих, мушкетерские места, говорят, д’Артаньян жил. За поворотом. Нет, дальше, кажется.
— Давненько читал.
— И я, помню, летом, в Лианозово. Сижу у окна, перед глазами барак, а я читаю про Пале-Рояль.
— А сейчас перед глазами Пале-Рояль, так выпьем за Лианозово, за юность, за барак, в конце концов… По-клошарски…
— По-клошарски…
— Все.
— У меня еще одна фляжка. В другом кармане плаща.
— Где же наши мушкетеры? Позавидовали бы нам сейчас.
— По кальве?
— По кальве.
— Ты, Генрих, прости, но теперь ты стал похож на Портоса.
— А ты всегда был похож на Атоса.
— Прежде ты походил на д’Артаньяна.