Читать «Летящий и спящий» онлайн - страница 128
Генрих Вениаминович Сапгир
Вот еще один, небольшой, но вполне персональный Париж.
Подруга Пантагрюэля
Мы с приятелем идем вдоль галереи напротив Лувра, сувенирные лавчонки на каждом шагу.
— Смотри, какая большая женщина.
— Могучая и кучерявая, как негр.
— Как она жадно глядит на всю эту мишуру!
— Из Италии прикатила наверно.
— Скорее из России, из Одессы откуда-нибудь!
— Продавцы только что не хватают ее за руки.
— Да она со всем своим удовольствием.
— Есть, нырнула в пещерку. Посмотрим…
— Выходит.
— Молодец, из ушей торчит по медной Эйфелевой башне.
— А в руке сумка: вышит музей Помпиду.
— Этот китаец просто тащит ее в свой магазинчик.
— Это вьетнамец.
— Смотри, она не смущается. Она натянула на себя широкую разрисованную майку: Елисейские поля. Прямо поверх свитера.
— Хорошая подставка для Елисейских полей. Просто все кипит и дышит.
— Ей жарко. Обмахивается Триумфальной аркой — репродукцией.
— Смотри, она покупает и покупает. Серебряный Сакре-Кёр в виде подвески для ключей. Вандомская колонна, мраморная, для карандашей. А это Дом Инвалидов с открывающимся золотым куполом. По-моему, пепельница.
— Или плевательница.
— Когда она успела переодеть юбку? Смотри, выпуклый мощный зад прикрывает, волнуясь, вокзал Сан-Лазар.
— Гляди, она выше всех.
— Она растет, ей приходится нагибать голову под сводами галереи.
— Она не умещается. Она сует свою мясистую ручищу в двери сувенирной лавчонки и захватывает горстями всю эту металлическую и пластмассовую мелочь.
— Продавцы суетятся где-то между ее ног.
— Они в экстазе.
— Они что-то выкрикивают.
— Она шагает через поток автомобилей.
— Они, пренебрегая опасностью, бегут, лавируют и суют ей, цепляют на нее, бросают вслед значки, часики, клипсы, шарфы, платки, пончо и все, все…
— Зачем они это делают? Что с ними?
— Эта огромная женщина…
— Кто она?
— Эта женщина — Париж.
— А они?
— А они парижане.
Золотой погребок
На задворках Нотр-Дама на университетском берегу Сены ресторан за закрытыми ставнями — «Серебряная башня», для очень богатых. Между тем заказывать надо за полгода, не иначе. Как и что там внутри, обычный парижанин и представить не может.
Но есть там дальше, в путанице старинных — узких, окно в окно, — переулков гораздо менее известный «Золотой погребок». После полуночи сюда подъезжают и подходят странные личности, однако все во фраках, в черных вечерних туалетах. Один в непроницаемых темных очках, притом однорукий, другая со склеротическим оплывшим лицом, больная базедовой болезнью. Третий при каждом шаге и движении весь скрипит, похоже, на искусственных шарнирах. А эта молодая, красивая, тусклые волосы падают длинными прядями на крупный жемчуг, на обнаженные покатые плечи, объясняется на пальцах — немая.
Внутри, под низкими арочными сводами, во всю длину помещения накрыт стол, уставленный длинными пыльными (чтобы видно было — вино старое) бутылками. Сверкает хрусталь и фарфор. Чего здесь только нет. Нет, я не буду перечислять всего, но икра и семга, спаржа и трюфеля — всегда. А главное, торжественно вносят при свечах под аплодисменты присутствующих «фрут де мэр»: креветки, устрицы, улитки, омары, раковины Сен-Жак — все это блистает, и дышит, и переливается перламутром горой на огромном подносе, как на взморье во время отлива.