Читать «Летело окно, распустился тюльпан» онлайн - страница 12

22-го апреля я маму обнял и подарил ей красивую открытку. К ней я приклеил подставку, и открытка на столе стоит, а на ней цветы нарисованы. Я говорю:

— Мама, сегодня не только ты родилась, но и дедушка Ленин! Учительница сказала, чтоб по 50 копеек принесли на цветы.

Мама стала искать по комнате деньги, а когда нашла, то села и заплакала. Я маму опять обнял, спросил, почему же она плачет в такой день. А мама плачет и говорит:

— Дожили. Дедушке Ленину цветы купить не на что. Есть только 20 копеек. Ты уж, сынок, сдай их сейчас и скажи, что потом обязательно сдашь ещё тридцать.

А учительница сказала:

— Как это у тебя, Кляйнкнехт Ваня, нет для дедушки Ленина пятьдесят копеек? 22-е апреля бывает только раз в году! Потом смотри принеси тридцать копеек. Держи ландыши.

Я кивнул, и она дала. Потом мы классом построились, пошли в актовый зал. А в актовом зале на красной тумбочке стоял дедушка Ленин. Но не весь. Только белая голова стояла, но я сразу его узнал, хоть он и без ботинок — в отличие от того Ленина, который на площади у консервного комбината.

Тогда наша учительница говорит:

— Первый Дэ! Встали тихо у стенки в две шеренги, по одному выходим из шеренги, подходим к дедушке Ленину и дарим ему от всего сердца свои цветы. Все поняли?

— Все! — сказали все и начали по одному выходить и дарить ландыши.

Они были очень душистые, мама говорила, что она их очень любит.

Вот и я наконец пошёл с ландышами. И я думал, когда шёл:

«Конечно же, дедушка Ленин не обидится, если я ему подарю полбукета, а полбукета маме подарю. У неё же тоже день рожденья».

Я положил на тумбочке полбукета, а там уже целая куча ландышей. И я тихо спросил шёпотом:

— Ведь ты не обидишься? Вон у тебя их сколько.

Но он, конечно, ничего не ответил. Я ведь знал, что он уже неживой очень давно, но я подумал: а вдруг он сейчас оживёт, все удивятся, а он что-нибудь за цветы скажет. Но он не говорил и не оживал, а был из белого камня.

И я понёс вторые полбукета обратно. Мне было жалко, что Ленин неживой. А учительница меня стала ругать:

— Ах ты бессовестный Кляйнкнехт! А ну иди быстро, положи на тумбочку все ландыши до одного!

Я опять покраснел от стыда, вернулся и положил.

Когда мы вернулись в класс, то учительница взяла мою тетрадь по арифметике и прямо на обложке красными чернилами написала:

ПОВЕДЕНИЕ 2! МАМА КЛЯЙНКНЕХТА! У ВАС РАСТЁТ АНТИПОЛИТИЧЕСКИЙ И БЕЗДУШНЫЙ СЫН!

Я взрослый почерк ещё не читаю, мне это мама потом прочитала и разъяснила, что означают эти слова. На следующий день, когда 22-е апреля кончилось, и я ей дал тетрадь.

А когда я шёл домой мимо школы, то в окно увидел нашу учительницу. Она ела хлеб с кефиром и смотрела на небо. А я удивился, потому что взгляд у неё был совсем не злой, а какой-то задумчивый и невесёлый.