Как бы мне остаться незамеченной,не сорваться, не попасть в беду?Снится мне, что я июльским вечероммолча мимо кладбища иду.Я иду и никого не трогаю,я тоскую по иным мирам…И плывёт над пыльною дорогоюоблако, похожее на храм.Бабочка — иного мира вестница —облаку летит наперерез.Мне видна верёвочная лестница,брошенная ангелом с небес.Все ли мы виновны одинаково,иль своя у каждого вина?Неужели лестница Иаковамежду небом и землёй видна?
* * *
Стоит в деревне большой колодец.С колодцем рядом живёт уродец.Живёт красавец с уродцем рядом.И ходят в гости они к наядам.Одна наяда — жена Аида.Другая знает псалом Давида,и повторяет наяда третья:«Устала жить я, устала петь я!»Наяды вынут свои наряды,поднимут волны со дна колодцаи засмеются, бросая взглядыто на красавца, то на уродца.Начнётся пляска воды холодной,потом иссякнет источник водный,поскольку нимфам нельзя касатьсяни лба уродца, ни губ красавца.
* * *
Облаков прошлогодних лепнинаосыпается. Вянут цветы.И стоит на пригорке рябинасо следами былой красоты.В золотых ли коронах иль медныхклёны, ясени, толпы берёз…Нет им дела сегодня до бедныхи простых человеческих слёз.Да, о юности вечнозелёнойскоро будут деревья грустить,только мы их тоски потаённойне умеем понять и простить.
* * *
А. К.
Снег лежит на деревьях, не тая.Огоньками мигают такси…И мерещится Русь Золотаянам, зачатым в Железной Руси.Мы теперь не Обломовы — Штольцы,но крещёные наши отцы —богомольцы тире комсомольцы,комиссары тире чернецыспят в земле, словно в братской могиле,под покровом сияющей тьмыи не ведают, как их любилии как их ненавидели мы.Мы — наследники тьмы и сиянья —купола различаем вдалии целуем в слезах покаяньяантиминс драгоценной земли…
Крестный ход
1
В Саратове по улице Советскойя шла в толпе, орех сжимая грецкийв своей руке, и думала о том,что вот — вокруг меня чужие людии, если кто-то голову на блюденесёт Иродиаде, я крестомсебя смогу спасти от поруганья.Я шла в толпе и слышала рыданья,и смех, и брань у входа в магазин,где прятались раввин и муэдзин.
2
По улице, как новые арийцы,шли блудники, лжецы, детоубийцы,в нарядных платьях, стильных пиджаках,с цветами и айфонами в руках,и я средь них — не лучше их, а хуже,шла под зонтом и отражалась в луже.Стежками дождь пространство дня прошил.И я смешалась с теми, кто грешил,кто грех любил, как шоколад и кофе,кто помогал убийцам на Голгофе.
