Читать «Лесные сторожа (Повесть и рассказы)» онлайн - страница 11

— А твое дело — перья выдергивать да сковородкой на плите вертеть!

Дед ходил в обход без ружья, и я удивлялся, как он мог раздобыть тетеревов. Их с ружьем не всегда добудешь.

— Как ты, дед, тетеревов ловишь? — допытывался я у него. — Не голыми же руками?

— Зачем руками! — невозмутимо отвечал дед. — Руки хорошо, а глаз еще лучше. У меня глаз такой, заворожительный. Как гляну на тетерку, так она сама ко мне в карман сигает.

Конечно, разговор о дедовом «заворожительном глазе» принять всерьез я не мог, но узнать, как без ружья он охотится на птицу, очень хотелось. Любопытство так разбирало меня, что я решил подглядеть.

Утром отправился дед в обход, а я за ним. Прячусь за кусты да за стволы деревьев, чтобы он не увидел.

Вышли на просеку. Эта просека появилась недавно, когда проводили высоковольтную линию. Поставили на ней высокие мачты, между ними повесили толстые провода. Узкая тропинка вьется прямо под проводами и уходит в глубь леса. Провода висят низко, иней сыплется с них и искрится в морозном воздухе.

«Чего бы деду под проводами ходить, — думаю я, — никогда еще раньше такого не было».

Дед по тропинке идет медленно и все по сторонам поглядывает. Заметил что-то, сошел с тропинки, подобрал на снегу какой-то темный комочек, сунул в карман — и дальше. И, снова по тропинке топ-топ, только снежок под его валенками похрустывает.

Что подбирал дед на просеке, я узнал сразу. Но под проводами, оказывается, разгуливал не только он. Я стоял тихо, и метрах в ста от меня юркнула рыжая лиса — почуяла, голубушка, добычу и пожаловала на завтрак.

Зимой тетерки табунятся. Табунком они летают над лесом низко. Деревья, ветви они различают, а провода — нет. Полет у них быстрый, стремительный. Ударятся на лету о толстую проволоку, что натянута между столбами, и падают на землю. Мне рассказывал один охотник, что на севере, где электрифицировали железную дорогу, жители местных сел подбирали убитых тетерок у полотна корзинами.

Вот и Лиса Патрикеевна почуяла любимую пищу. Но сегодня она заспалась, дед ее опередил. А завтра? А послезавтра?

Декабрь принес долгие черные ночи; они наступали внезапно, словно кто-то закрывал тяжелые ворота и приоткрывал их утром, при бледном угрюмом рассвете. Снегом завеяло дороги, наш двор; темень колола глаза; лес, небо, земля — все терялось в черноте. В такую пору, набродив пустых следов, исцарапав лицо о мерзлые ветки, чувствуешь себя затерянной снежинкой в поле.

Вначале дед уходил с рассветом, а потом все раньше и раньше.

Чтобы оправдать столь ранние прогулки, он много говорил о бдительности и обязанностях лесника. Но неизменно возвращался теперь с пустыми карманами.

Как-то в обед, похлебывая постный суп, я сказал ему будто невзначай:

— Как бы, дед, тетеревятины поесть? Тебе просто. Ты ее глазом — и в карман!

Дед подозрительно глянул на меня и, словно не расслышав, стал жаловаться на врачей, не могущих выписать ему подходящих очков.

Но мне было ясно. Глаза у Лисы Патрикеевны были зорче дедовых. И нюх острее, и ноги легче, и нрав у нее был особый. Одно слово — лиса.