Читать «Лекции по Библии» онлайн - страница 2618

Итак, апостол говорит: “Семи церквам, находящимся в Асии: благодать вам и мир от Того, Который есть и был и грядёт [ здесь не сказано: “От Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа”; приветствие исходит от Бога в его сущности, от того вечно живущего, который “есть и был и грядёт”, что, несомненно, связывает его настоящее существование с будущим, а также с прошлым], и от семи духов, находящихся перед престолом Его”. Здесь мы вновь видим описание Святого Духа, которое решительно отличается от того, с которым мы встречаемся в большей части Нового Завета. Можно провести параллель с 11-ой главой книги пророка Исаии, где мы находим семикратную силу Святого Духа в период управления в связи с личностью Мессии и его царством: “И почиет на нем Дух Господень”. Представляется, что эти слова взяты за основу и применены в соответствии с целями апокалиптического пророчества, только в гораздо более широком смысле. Это замечание, безусловно, окажется верным и для всех прочих случаев использования в Откровении цитат из Ветхого Завета. Ссылки на закон, псалмы и на пророков делаются постоянно, однако они не просто повторяются, как считают некоторые буквоеды. Если бы и мы считали так, как они, то лишили бы Откровение смысла, не поняли бы его и не извлекли бы для себя никакой пользы. Если кто-либо отождествляет Иерусалим Исаии с новым Иерусалимом Откровения или пытается объяснить Вавилон Откровения, опираясь на значение Вавилона Иеремии, то очевидно, что этот человек попросту упускает из виду то особое учение, которое дал нам Бог. Такие попытки являются на сегодняшний день главным источником путаницы в понимании Откровения. И в то же время если мы не начнём с ветхозаветных откровений, касающихся Вавилона или Иерусалима, или с учения, выработанного всеми пророками, то у нас не будет должной подготовки для правильной оценки и даже понимания Откровения в целом. Таким образом, полностью отрывать Новый Завет от Ветхого, равно как и видеть в Новом Завете только повторения Ветхого - это почти одинаковые ошибки. Между Заветами есть божественная связь, поскольку ум Духа заложил в них скрытую аналогию; Откровение представляет понятия Ветхого Завета в несравненно более широком диапазоне и раскрывает их сущность гораздо глубже. В Откровении рассматривается состояние, возникшее после того, как Святой Дух занял своё место в христианине и в собрании на земле, причём преимущественно после того, как пришёл Сын, явивший Бога Отца, и совершил на земле дело искупления. Следовательно, для того, чтобы до конца понять смысл Откровения, необходимо принять во внимание божественный свет во всей его яркости, свет, исходящий от личности и дела Христа. Поэтому я полагаю, что “семь духов” относятся к Святому Духу, действующему в сферах управления. Семь духов - это полнота силы Святого Духа, как верховной власти, и значение духов зависит от контекста, в котором они употреблены. В 3-ей главе они относятся ко Христу, решающему вопросы собрания, в 5-ой главе они упоминаются в связи с его отношением к земле, но как бы они ни употреблялись, они всегда означают полноту Святого Духа в его управлении и силе, а не его единство в образовании собрания как одного тела. Об этом уже шла речь в посланиях апостола Павла, в которых место, надлежащее христианину как члену тела Христа, рассматривается особо (причём рассматривается только там). Следовательно, Бог представляется соответственно духу и сути Ветхого Завета и в то же время - применительно к теме Нового Завета; таким же образом представлен нам и Святой Дух. Так же обстоит дело и с нашим Господом Иисусом, в чем мы убедимся чуть позже. Здесь, разумеется, ничто так не бросается в глаза (особенно если мы помним, кто автор), как отсутствие таких взаимоотношений Бога со своими детьми, каких больше всего мы ожидаем. Чего нет в этой книге, так это откровения благодати. Иисус Христос представлен здесь как “свидетель верный”. Очевидно, что это говорит о том, каким Он был на земле. Иоанн развивает эту тему в манере, отличной от общепринятой. Мы можем проследить, как Он восходит на небеса, где Павел созерцает его прославленного; однако цель Иоанна - показать Христа с той стороны, с какой Он предстал здесь, на земле. Даже если Иоанн говорит о нем как об Агнце на небесах, то непременно указывает на то, что Он был отвергнутым мучеником на земле: “Который есть свидетель верный, первенец из мёртвых и владыка царей земных”. Последнее проявилось тогда, когда Он сошёл с небес на землю и стал первенцем из мёртвых. Но о том, каков Он на небесах, не говорится ничего. Перед нами чрезвычайно осторожное исключение небесного положения Иисуса Христа из круга его взаимоотношений. Даже то, что соединяет его с христианином, - его ходатайство за этого христианина пред Богом - обойдено здесь молчанием, хотя я не сомневаюсь, что в 8-ой главе мы видим его как ангела - первосвященника по отношению к другим. Следовательно, Господь Иисус намеренно представлен здесь как человек, занимающий самое последнее место. Было объявлено, что Бог есть вечная сущность, Святой Дух - полнота управленческой силы, а Господь Иисус - тот, кто связан с землёй, несмотря на то, что Он воскрес из мёртвых, и этому его положению отводится последнее место, потому что Он рассматривается исключительно с земной точки зрения. Но при всем этом голос христианина был услышан сразу же, и этот факт ещё более примечателен потому, что он представляет собой одну из немногих удивительных загадок, которые пересекают плавное течение повествования книги как в её начале, так и в конце. С подобными случаями мы сталкивались и раньше, но всё-таки они совсем не то, что мы можем получить, правильно поняв смысл видений. Христианин был услышан ещё до того, как начались эти видения, равно как невеста была услышана после того, как они закончились. Здесь одного имени Иисуса достаточно для того, чтобы сердце встрепенулось и высказало сладостные, славящие слова, которые Он заслуживает. Можно не описывать его отношение к нам, но Он тот, которого мы любим, и поэтому “Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших кровию Своею и соделавшему нас царями и священниками Богу и Отцу Своему, слава и держава во веки веков”! И поскольку мы видим здесь излияние из сердца радости от упоминания Иисуса, то в следующем стихе нам представлено предупреждающее свидетельство, соответствующее духу книги, - чтобы не ослабла сила воздействия имени Иисуса на тех, кто не находился в непосредственной близости к нему: “Се, грядёт с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные”. Все это не имеет ничего общего с его пребыванием на земле, когда Он умер за нас; но после того, как мы возрадовались и возблагодарили Иисуса, после песни хвалы, которая, я бы сказал, невольно вырвалась из нашей души при упоминании его имени, после этого весьма кстати следует свидетельство, обращённое к другим. Именно Христос грядёт и несёт с собой суд. Его увидит каждая душа - и если между ними будет какая-либо разница, то заключаться она будет в том, что самые величайшие муки претерпят те, кто пронзил его (то есть иудеи). “Ей, аминь. Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядёт, Вседержитель”. Тот, который есть начало и конец, охватывающий своим умом все, с чем бы Он ни имел дело, понимающий все, что только может относиться к человеку, - именно Он говорит здесь, вечно живой Бог. Он с самого начала подкрепляет данную книгу своим свидетельством. Далее Иоанн говорит о себе так, как того требует свидетельство, которое он призван представить: “Я, Иоанн, брат ваш и соучастник в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Христа, был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа”. Духовно обращённому уму должно быть ясно, как точно здесь все соответствует тому, что должно пройти впоследствии. Вся книга проникнута предположением о страданиях святых во время тяжких испытаний, причём в тот период, когда их духовный опыт сформировался благодаря их связи по царству Христа, а не по членству его тела - собрания, хотя страдания они терпели, безусловно, за слово Бога и за свидетельство Иисуса. Это подчёркнуто с особой силой для того, чтобы мы заметили эту особенность. Не то чтобы самому Иоанну не хватало ощущения полноты собрания или христианских взаимоотношений - нет, но здесь он выступает как представитель остальных людей, и нас в том числе. В то время как он располагал всем, что по праву принадлежит христианину, он обладал совершенно особыми связями другого характера - связями со святыми, которые последуют за нами в конце этого века. Таким образом, он предстаёт здесь не как один из участников обетования Бога, которое по благовествованию исполнится через Христа, но как тот, который во Христе разделяет его царствование и терпение. Это верно и в отношении всех нас. Однако данное положение Иоанна соответствует положению мучеников последних дней, а не тому состоянию, которое каким-то особым образом связывает его с христианами и собранием. Другими словами, место, занимаемое им, - это, безусловно, место христианина, но упор здесь делается на другое: на то, что связано с теми людьми, которые не могли находиться в таком же корпоративном положении, как мы. В то же время мы видим здесь чрезвычайно тщательно продуманное предупреждение, исключающее возможность предположения о том, что он не наслаждался всем своим существом пребыванием во Христе. Мне думается, что это одна из причин, по которой Богу угодно было представить в данной книге видения дня Господа. “Я был в духе в день воскресный”. Этот день особенный для христианина, потому что он отмечен рождением его явного благословения; он, безусловно, должен доставить его сердцу особую радость, не меньшую в тот первый воскресный день благодати и нового творения, чем в седьмой день от появления тварей и закона. В тот день Святой Дух наделил боговдохновенного автора Иоанна своей силой для того, чтобы он воспринял, а потом передал другим представленные ему видения. “И слышал позади себя громкий голос, как бы трубный”. Мне кажется весьма важным то, что голос был позади его. Главная цель всего пророчества состоит, казалось бы, в его выдвижении вперёд. Однако перед тем, как Дух Бога мог бы надлежащим образом ввести его в мир видений будущего, Иоанн должен был бросить взгляд в прошлое. На него был ниспослан дух для того, чтобы исключить всякое влияние всего внешнего и чтобы ввести его в сферы, которые собирался открыть ему Бог. Но мы должны понять, во-первых, то, что это происходило в день Господа - первый день недели, и, во-вторых, то, что перед предъявлением ему прошлого он должен был обернуться на голос позади него и узнать, как Господь оценивал то, что носило его имя на земле. Пропустите последующие слова и начните читать с предложения: “То, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии”. Голос позади упомянут исключительно в связи с семью собраниями. Перед тем, как перейти к другой теме, этот же голос, как бы трубный, разговаривая с ним, сказал: “Взойди сюда”. Теперь уже и сомнений нет в этом голосе позади. Апостол идёт вперёд, чтобы заглянуть в будущее. Но для этого он должен иметь представление о прошлом, исходя из чего Господь объявит свой приговор тому, что носило имя христианства на земле. “То, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии: в Ефес, и в Смирну, и в Пергам, и в Фиатиру, и в Сардис, и в Филадельфию, и в Лаодикию. Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною; и обратившись, увидел семь золотых светильников”. Чуть позже мы узнаем, что они означают. Затем он увидел кого-то, подобного Сыну человека, “посреди семи светильников”, которые, как объясняется в книге, представляют собой семь собраний, рассматриваемых, однако (в соответствии с мнением Господа о них), как мерило божественной праведности. Вот почему они золотые. Этот принцип не только общий и неизменный, но это отличительная черта всех посланий Иоанна. Например, для христианина образцом является отнюдь не закон (как было с иудеями), но сам Христос; если это не так, то христианин очень много теряет. “Кто говорит, что пребывает в Нем, тот должен поступать так...” Как? как израильтянин? Отнюдь, христианин должен помнить, что он “должен поступать так, как Он [Христос] поступал”. Христианин не подчиняется закону - он пребывает в благодати. И это понятно, потому что хождение, к которому мы призваны, всегда соответствует тому месту, которое мы занимаем, и отношениям, которые мы имеем. Ничего не может быть проще. Если я слуга, то и вести себя должен, как слуга. Если я господин, то поведение, свойственное для слуги, для меня будет неприемлемым. Смешивание отношений является ошибкой, и от их недооценки мы многое теряем, а их отрицание ведёт к гибели. Ибо любое положение, в котором мы находимся (неважно, какое оно и где оно), всегда предполагает благодатную силу Бога, которая является для нас источником силы и призвана поддерживать человека в хождении, соответствующем тем отношениям, которые было угодно установить с ним Богу. Мы не говорим сейчас о чем-либо светском. Жизнь во Христе, предполагающая наличие у человека духовно развитого ума, полностью освобождает его от мирской суеты. Это, наверное, уместное замечание, потому что христианин может сказать: “Поскольку я джентльмен, я должен поступать так, как положено джентльмену, а теперь, когда я обрёл Христа,- ещё лучше”. Но если вопрос касается Христа, то такие рассуждения никуда не годятся. Разве Он так поступает? А ведь мы должны ходить, как Он. Имея вышеупомянутые мысли, не опускаетесь ли вы просто-напросто до мирского уровня? Не пользуетесь ли вы своим земным положением для того, чтобы избежать того удела, к которому призывает вас Христос? Хорошо известно, с какой готовностью сердце может оттолкнуть то, что на самом деле является благословенностью свидетельства, которое Господь даровал нам. Разве здесь есть Христос? Следовательно, мы говорим о том, что уготовил нам Христос, а не о природе, её желаниях и чувствах. Если у вас есть только то, что от природы, то вы не разумны; но если вы увидели Сына Бога и уверовали в него, если благодаря благодати вы живёте так, как Он, причём истина жизни у вас такая же, как и у него, то как христианин вы примите только один образец для подражания - самого Христа. Именно в таком плане следует понимать значение семи золотых светильников. Все, как и полагается, было оценено с точки зрения разума Бога и в соответствии с тем местом, в которое Он поставил собрания. Согласие с ним как проявленным во Христе Богом - вот их правило. Поэтому они и предстали в образе золотых светильников. Но “посреди семи светильников” Иоанн увидел “подобного Сыну Человеческому, облечённого в подир”. Подир здесь не является символом деятельного служения. Вопреки мнению большинства, он не означает плотно облегающую рясу. Иоанн видит Сына человека, облечённого в длинное, до пят одеяние, “по персям опоясанного золотым поясом: глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его, как пламень огненный; и ноги Его подобны халколивану, как раскалённые в печи, и голос Его, как шум вод многих. Он держал в деснице Своей семь звёзд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей”. Необходимо отметить, что Христос здесь представлен как судья. О нем говорится как о Сыне человека, а это качество, как мы знаем, позволяет ему вершить всякий суд. Это же учение явствует и из евангелия по Иоанну (гл. 5). Наряду с этим есть и ещё одна особенность, которая указывает на характер восприятия Иоанна и удивительно соответствует его авторскому стилю. Те черты, которые упоминаются им при описании Сына человека, на самом деле явно свойственны “Ветхому днями”. Даниил смотрит на “Ветхого днями” с одной точки зрения, а на Сына человека - совершенно с другой. Иоанн же видит Сына человека как того, который обладает свойствами “Ветхого днями”. Он человек, но этот человек, видимый там-то и так-то, является божественной личностью, самим вечным Богом. И сейчас я спрашиваю всех тех, чей ум свободен от предубеждённости: “С чьим стилем гармонирует отождествление Христа с природой, согласно стилю автора той книги, которую мы сейчас читаем?” С точки зрения нравственности Он, безусловно, должен вершить суд, но Иоанн не теряет из виду его божественную славу даже тогда, когда речь идёт о суде и о его царстве, установившемся в мире. При изучении того, что здесь сказано, обращает на себя внимание и другой факт. Проявляется троякая слава Христа: личная, относительная и, наконец, публичная. Однако здесь есть и нечто большее. “И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мёртвый. И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся; Я есмь Первый и Последний”. Только такие слова приемлемы для описания того, чья сущность божественна. Первый - это, разумеется, Бог; а если Он - первый, то, будучи Богом, является и последним. Все это Иисус говорит о себе, и, более того, Он добавляет: “И живый; и был мёртв”. Эта фраза весьма впечатляюще выражает великий смысл. Он не просто умер - Он говорит сейчас не об этом, хотя факт его смерти отражается во всех книгах, причём весьма правдиво. Нет, Он говорит, что Он “был мёртв”. Это означает его желание умереть, поскольку Он, безусловно, обладал тем, что было не свойственно его сущности и что казалось абсолютно не совместимым с только что описанной преславной личностью. Данный смысл передаётся особым подбором слов: Святой Дух тщательно сохраняет славу Христа даже в тех случаях, когда говорится о глубине его унижения. “...И был мёртв, и се, жив во веки веков”. Слово “аминь” мы здесь пропустим - оно звучит неестественно и только искажает смысл. Я надеюсь этого достаточно, чтобы вы поняли, что это представляет собой достаточное и неизменное основание говорить об этой книге на основании древних и авторитетных источников. Существуют веские причины (чрезвычайно убедительные и уважительные) того, что время от времени в писаниях встречаются различные вставки, пропуски и видимые противоречия. Не думайте, что это некое произвольное новшество. Настоящие любители новшеств - это те, кто по ошибке или по собственной воле отошёл от слов Духа, а произвольность всегда появляется там, где нет авторитетного источника. Там же, где авторитетность последнего очевидна, произвольности нет места. Следовательно, ошибка состоит не в том, что мы стремимся найти большую обоснованность в тексте, а в том, что идём на поводу у традиции и позволяем запутать себя в дебрях современных (и, безусловно, развращённых) толкований. Мы должны во всем подчиняться лучшим источникам. Ниже следуют такие слова нашего Господа: “И имею ключи ада и смерти”. Это не просто фраза, но здесь подразумевается истинный порядок: никто не попадает в ад до того, как умрёт, при этом смерть имеет отношение к телу, а ад - к душе. “Итак напиши [и это, несомненно, истина], что ты видел, и что есть, и что будет после сего”. Из этих слов становится очевидным и понятным для каждого читателя, что книга Откровение явно разделена на три части. “Что ты видел” - это слава Христа, описанная в первой главе, которую мы уже рассмотрели. “Что есть” представляет собой длительное состояние, описанное в обращениях к семи собраниям. Это выражение весьма примечательно, потому что в нем вполне естественно подразумевается, что собрания должны существовать продолжительное время. Причина этого ясна. Вполне вероятно, что в тот период жизни Иоанна, когда писались послания, “что есть” особо не выделялось, но поскольку такое состояние продолжается с тех времён и по наши дни, то мы видим, какую огромную силу приобретает в связи с этим данная фраза. В то же время существует другой подход к выражению “и что есть”. Считается, что это также относится к тому, что уже отошло в прошлое. Я не сомневаюсь, что Бог это подразумевал и что перед нами - двоякое значение книги. У меня нет намерения детально рассматривать собрания как нечто навсегда ушедшее, а пророчество - как то, что возникло сразу же после этого; нет, я упомянул этот подход только потому, что считаю своим долгом назвать его наряду с первой точкой зрения, согласно которой то, “что будет после сего”, означает период, когда описанного состояния собрания уже не будет. Слова “что будет после сего”, передают истинный смысл выражения, употреблённого в оригинале. Если бы было сказано “впоследствии”, то значение фразы стало бы размытым, выражение же “после сего” заключает в себе точный, ясный и буквальный смысл. “Тайна семи звёзд, которые ты видел в деснице Моей, и семи золотых светильников есть сия: семь звёзд суть ангелы семи церквей; а семь светильников, которые ты видел, суть семь церквей”. В каждом из посланий к собраниям Господь обращается к “ангелу”. Кто он и что он собой представляет? В обычной классификации званий, отражённой в Новом Завете, такое иерархическое звание, как ангел, никогда не встречается. Однако нет ничего удивительного в том, что мы видим его здесь - в книге, в которой много необычного. Определение “ангел” весьма уместно в такой пророческой книге, как Откровение. Означает ли оно привычный для нас образ ангела как существа? Я полагаю, что это не так: при описании собраний имеются в виду совсем другие ангелы. Услышав об ангеле огня во времена Откровения, мы сразу же понимаем, о чем речь; даже читая об ангеле Иисуса Христа как Господа, мы не столкнёмся с непреодолимыми трудностями в понимании его значения. Однако ангел того или иного собрания - это нечто совершенно другое. Конечно, мы можем понять упомянутого здесь ангела как реальное существо, выполняющее роль средства общения Господа со своим слугой Иоанном, но было бы грубой ошибкой полагать, что его слуга Иоанн пишет послание Христа и обращает его к ангелу в буквальном смысле этого слова. В этом заключается трудность для тех, кто считает, что здесь имеются в виду ангелы-существа. Я же так не думаю. Мне представляется, что поскольку “ангел” употреблено здесь в значении “представитель” (независимо от того, существо это или нет), то в обращении к собраниям Господь воспользовался этой общей истиной. Здесь имеется в виду ангел, функция которого заключается в представительстве (человеческом или нет); он является идеальным представителем каждого собрания. Известно, что в определённых случаях представительство имеет место и в буквальном смысле: например, когда Иоанн креститель посылал своих учеников, имело место представительство людьми его сознания. Ученики ходили и передавали другим людям мысли того, за кем они следовали. Однако это приобретает совершенно другую форму, когда вопрос касается собраний, которые, как мы знаем, вообще не посылали никаких посланников. Следовательно, рассмотрев абсолютную сущность ангела собрания, что мы можем сказать о значении этого слова? Мне думается, следующее: Господь не имел в виду, что ангел - это непременно пресвитер или непременно учитель; Он подразумевал того, кто мог бы быть одним из вышеназванных или объединял бы в своём лице обоих: того, кто в его данных стал бы истинным представителем собрания и нёс особую ответственность за его состояние. Кем бы ни был этот представитель (один или вместе с другими, себе подобными), именно он подразумевался под ангелом.