Читать «Лекции об искусстве» онлайн - страница 363

100

Я считаю нужным в особенности упомянуть о спокойных и правильных этюдах г. Дэвидсона и г. Беннетта.

101

Я хотел бы настоять на всем, сказанном в этих параграфах, ссылаясь специально на удивительные, хотя и странные картины Millais и Hunt’a и на те принципы, которым общество неудачно, или, вернее, по неведению, дало имя «прерафаэлитизма»; неудачно, потому что принципы, на основании которых работали их последователи, ни до, ни – после, – рафаэлевские, a вечные. Они хотели рисовать с возможной степенью совершенства, которое они наблюдали в природе, без всякого отношения к условным или установленным правилам, а вовсе не с целью подражать стилю какой-либо предшествующей эпохи. Их произведения по законченности рисунка и яркости красок являются лучшими в Королевской академии, и я питаю большую надежду, что они могут основать более серьезную и полезную школу живописи, чем мы это видели в предшествующие века.

102

Впрочем, это замечание не относится к разнице в способе исполнения, которая заставит одного художника работать скорее или медленнее другого, но исключительно к умственным силам, обыкновенно проявляемым художником в зависимости от того, скуп он или расточителен в продуктах своего творчества.

103

«Говорить об улучшении природы, когда перед нами действительно природа, – нелепость» (Е. V. Rippingille). Я еще не говорил «о различии между несовершенной и идеальной формой», даже по отношению к тому, что мы обыкновенно называем природой; правда, изучение этого трудного вопроса должно быть отложено до тех пор, пока мы не исследуем природу впечатлений красоты, но здесь не будет излишне указать на недостаток тщательности, присущей многим из наших художников, в различении между действительным произведением природы и окончательными результатами человеческого воздействия на нее. Многие из наших величайших художников выбирали своими сюжетами не что иное, как подрубленные и подрезанные остатки растительности на дворах ферм, изуродованной с самого своего рождения от корней до верхушки инструментами садовника, и чувства, привыкшие находить удовольствие в подобных уродствах, едва ли могут представлять себе истинно идеальные формы. Я только что сказал, что молодые художники должны доверчиво следовать за природой, ничего не отбрасывая, ничего не выбирая: так они должны поступать – но они должны позаботиться, чтобы природа, за которой они следуют, была действительно природой – природой свободной, а не рабой в руках земледельца, не сдавленной узким нарядом, в который облек ее садовник. Они должны следовать чистой и дикой воле и энергии творения, не подчиненного никаким границам, не исцеленного от разрезов, не скованного приличиями, не уберегаемого от боли. Пусть они работают около потока, в тени лесов, а не около украшенных ручейков, под «обрезанными тенями». Здесь не место входить в рассмотрение того, насколько человек может или не может помочь естественному течению вещей, это сложный вопрос; я не могу также, не забегая вперед, показать, как или почему происходит, что скаковая лошадь не является идеалом лошади для художника или премированный тюльпан – идеалом цветка, но все же это так. Поскольку это касается