Читать «Курьерская: Багиров» онлайн - страница 31

– Величайшая империя, подробленная диадохами… – заметил кто-то из сидящих.

– До диадохов надо, наверно, дожить… – ответил Гриша.

– Не кажется ли мне, голубчик, – заговорил Павел Фридрихович, – что ты весьма остерегаешься что-то сказать… Оттого бежишь к неловким намекам, и в намеках этих не различаешь всё возрастающей, неприемлемой дерзости?!

– Я люблю историю, Павел Фридрихович… Прошу прощения.

Гриша присел. Разговоры возросли. Особенно на местах вне столов. Он то и дело ловил на себе взгляды… Павел Фридрихович не почтил его больше ни единым взглядом. Впрочем, Гриша чувствовал в этом даже торжество. Хотя ему казалось, он несколько перегнул; и, пожалуй, уже обрёл влиятельных врагов. Валентин смотрел на него недоумённо. Даже спустя несколько минут всё доносилось эхо тоста:

– … Помпей не был популяром с самого начала.

– А потом одумался.

– Кому в голову придёт одуматься о низших слоях, если они сами не в силах о себе подумать? То, что он вернулся в оптиматы при Цезаре, говорит о приспособленчестве… Свободолюбцы и заступники нищих – это оппортунисты, Коля…

– Напротив, они справедливые люди. Не всё при рождении зависит от человека, особенно в древнем Риме.

– Твоя мысль погубила Рим.

– Скатертью дорожка.

– Простите, что вмешиваюсь, – сказал третий, – но вы слишком чувствительны, Николай. Все люди, если не обременены болезнью, бесконечно равны. Кто доедает в овраге лошадь, всю жизнь знал, чего хочет, равно как римский проконсул. Если вам жалко нищих, вы претендент на их место, а они – на ваше. Маркс написал такую большую книгу, чтобы миллионы людей могли переложить на неё ответственность.

– Позвольте… – вмешался Гриша.

– Не лезь, мальчишка.

Гриша откинулся на спинку стула. Против всякого ожидания, разговоры только обострялись. За соседним столом обсуждали французский термидор. За другим – Сингапур. За столом Гриши спор зашёл невесть куда.

– Лобстер прогорклый. – пожаловался кто-то между словом.

– Лобстера ему. Оптимат. В блокадном Ленинграде за кошку убивали…

Гриша пил вино, слушал и даже, пожалуй, наслаждался.

XV.

Было часов одиннадцать утра. Гриша проснулся, еле разлепляя глаза, дурея от похмельного шума, складывая себя по слоям. Он был весьма восприимчив к алкоголю: развязывало быстро, складывало надолго. Память – в лучшем случае пунктиром. В этот день Гриша продрал глаза в полном беспамятстве. Он окунулся под кровать чтобы взять тапки. Там что-то лежало. Он потянул, заскреб по полу. Вытянул гранатомёт.

– Боже. Что вчера было…

Гриша опрокинул пустой гранатомёт на пол, измученно отвернулся к стене, чтобы доспать. Как почувствовал в ногах два тяжёлых предмета… Собрал гранаты, закатил их под кровать. Вспомнил, что хотел пить. Изобрёл способ идти, пошёл. Выпил литр. С круглым животом рухнул в постель и скоро уснул.

Наконец, Гриша проснулся. Было часа два дня. Только проснулся, форсировал туалет. Затем снова выпил литр. По пути в коридоре обнаружил большую коробку. На ней было написано «Твой Лязгунов.». В коробке пятьдесят наборов конфет. В основном с фундуком, но есть ассорти. Все произведены на этой неделе, фундук – вчера. Должно быть, ещё тёплый. Когда Гриша вернулся в комнату, всерьёз задумался над гранатомётом… В прихожей висел прокатный костюм. Его надо было сдавать. Гриша собрался и вышел на улицу. Было ветрено. Он раскачивался вместе с деревьями. Скоро добрался до прокатной: