Читать «Кто виноват» онлайн - страница 31

Я никак не намерен рассказывать вам слово в слово повесть любви моего героя: мне музы отказали в способности описывать любовь:

О ненависть, тебя пою!

Скажу вам вкратце, что через два месяца после водворения в доме Негрова Круциферский, от природы нежный и восторженный, был безумно, страстно влюблен в Любоньку. Любовь его сделалась средоточием, около которого расположились все элементы его жизни; : ей он подчинил все: и свою любовь к родителям, и свою пауку - словом, он любил, как может любить нервная, романтическая натура, любил, как Вертер, как Владимир Ленский. Долго не признавался он сам себе в новом чувстве, охватившем всю грудь его, еще долее не высказывал его ей, даже не смел об этом думать, - по большей части и не следует думать: такие вещи делаются сами собою.

Однажды пэсле обеда, когда Негров з кабинете, а Глафира Львовна в диванной отдыхали, в зале сидела Любонька, и Круциферский читал ей вслух стихотворения Жуковского. До какой степени опасно и вредно для молодого человека читать молодой девице что-нибудь, кроме курса чистой математики, это рассказала на том свете Франческа да Римипи Данту, вертясь в проклятом вальсе della bufera infernale: [адского вихря (ит.)] она рассказала, как перешла от чтения к. поцелую и от поцелуя к трагической развязке. Наши молодые люди этого не знали и уже несколько дней раздували свою любовь Жуковским, которого привез кандидат. Пока они читали "Ивиковы журавли", все шло хорошо, но, открыв убийцу по этому делу, они перешли к "Алине и Альсиму", - тогда случилось вот что. Круциферский, прочитав дрожащим голосом первую строфу, отер с лица своего пот и, задыхаясь, осилил еще следующие стихи:

Когда случится жизни в цвете

Сказать душой Ему: ты будь моя на свете,

остановился и зарыдал в три ручья; книга выпала у него из рук, голова склонилась - и он рыдал, рыдал безумно, рыдал, как только может рыдать человек, в первый раз влюбленный. "Что с вами?". - спросила Любонька, у которой тоже сердце билось сильно и слезы навернулись на глазах. "Что с вами?" - повторила она, боясь всей душой ответа. Круциферский схватил ее руку и, одушевленный какой-то новой, неведомой силой, не смея, впрочем, поднять глаз, сказал ей: "Будьте, будьте моей Алиной!., я... я..." Больше он не мог ничего вымолвить. Любонька тихо отдернула свою руку; ее щеки пылали, она заплакала и вышла вон. Круциферский не сделал ничего, чтоб остановить ее; вряд пи даже желал он этого. "Боже мой! - думал он, - что я наделал... Но она так тихо, так кротко вынула свою руку..." И он опять плакал, как ребенок.