Читать «Крымская война. Соратники» онлайн - страница 59

- У правого винта лопасть оторвана. - добавил инженер-механик. - Мой Каряков нырял, смотрел, говорит, как ножом срезало. Остальные согнуты в дулю, как их выправлять - Бог весть.

- Выходит, господа, отбегался наш «Заветный». - сокрушенно покачал головой командир миноносца. - Сейчас зацепят нас на буксир - и в Севастополь.

- А толку? - уныло отозвался механик. - С такими повреждениями не справиться. Дыру в обшивке залатаем-с, не здесь, так в Николаеве. Запасной винт есть, за третьей трубой принайтовлен - как с постройки, на заводе его прикрутили, так и стоит. Перо руля с баллером с грехом пополам тоже можно изготовить. Но вот отремонтировать и отцентрировать валовую линию местными силами - это уже танцы с бубнами-с... Операция крайне сложная и ответственная. Чисто заводская работа, у нас - и то не везде такое сделают-с...

Офицеры угрюмо молчали. Они успели осмотреть мастерские порта и понимали, что такой ремонт находится далеко за пределами возможностей севастопольцев.

- Как рука, Федор Григорьич? - осведомился Краснопольский. - Фельдшер говорит, перелома нет?

Мичман кивнул. Рука болела и почти не гнулась, но не жаловаться же на такие пустяки, да еще и в кают-компании?

- Нет - и слава богу. Вы, голубчик, возьмите своего кондуктора и с десяток матросов. Надо бы до завтрашнего вечера мины все-таки вытралить. Сколько их там еще осталось, полдюжины?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

I

Из записок

графа Буа-Вильомэз

«29 сентября. Сегодня, в 3 часа пополудни, покончил с собой адмирал Гамелен. Не вынес позора - на совещании, состоявшемся на борту флагманского «Вилль де Пари», ему пришлось выдержать жесточайший шквал упреков. Сент-Арно взбешен тем, что ему пришлось бесславно отступить, так и не начав по-настоящему сражения; Раглан же и Лайонс, спасшийся с подорванного миной "Агамемнона", не могли упустить случая и не расквитаться с нами за недавнее унижение. Они оба подвели итог вчерашнего страшного дня и по очереди заявили, что разгром флота, по существу, поставил всю армию на грань катастрофы. А виной тому флот, и в особенности - трусость и предательство самого Гамелена, бросившего эскадру.

Адмирал сделался бледен как мел и не пытался спорить с этими безжалостными (и увы, отчасти справедливыми!) обвинениями.

Да и что мог возразить на них несчастный флотоводец? Даже после коварной минной ловушки у нас еще оставалось двенадцать боеспособных вымпелов – почти столько же, сколько у русских, которые, к тому же, не располагали винтовыми линейными кораблями. И, тем не менее - такой страшный разгром! В Евпаторию сумели прорваться всего два парусных линкора: флагман самого Гамелена увел на буксире фрегат «Могадор», да еще «Алжир», каким-то чудом сумел поставить на обрубки мачт штормовые паруса и вырвался из творившегося там ада. Вместе с ушедшими раньше «Наполеоном», «Монтебелло», «Шарлеманем» и «Помоном» это составило шесть кораблей линии - меньше трети той великолепной, грозной армады, что еще утром подошла к устью Альмы!