Читать «Крупица истины» онлайн - страница 9

- Молодой тогда был, - продолжал Нивеллен, - сущий молокосос, а потому парни из дружины мигом обвели меня вокруг пальца. Командовал я ими, как ты догадываешься, в такой же степени, как жирный поросенок может командовать волчьей стаей. Скоро начали мы делать вещи, которые папаня, если бы жил, никогда бы не позволил. Не буду утомлять тебя подробностями, перейду сразу к делу. Однажды отправились мы аж до самого Гелиболя, что под Миртами, и ограбили святыню. Вдобавок ко всему была там еще молодая жрица.

- Что это была за святыня, Нивеллен?

- Одна зараза знает, Геральт. Но только должно быть недоброй была эта святыня. На алтаре, помню, лежали черепа и кости, горел зеленый огонь. Смердило как на беду. Однако к делу. Парни схватили жрицу, сдернули с нее одежку и сказали мне, что я должен стать мужчиной. Ну, я и стал им, глупый сопляк. По ходу возмужания жрица наплевала мне в рожу и что-то проорала.

- Что?

- Что я чудовище в человеческом облике, что останусь чудовищем в облике чудовища, что-то о любви, о крови, не помню. Стилетик такой маленький, видно, в волосах у нее был спрятан. Закололась им и тогда... Удирали мы оттуда, скажу тебе, Геральт, чуть коней не запалили. Недоброй была та святыня.

- Рассказывай дальше.

- Дальше было, как сказала жрица. Через пару дней просыпаюсь я поутру, а прислуга, как меня кто увидит, так в крик и ходу. Я к зеркалу... Видишь ли, Геральт, запаниковал я, нашло на меня что-то, помню все как в тумане. Короче - пали трупы. Несколько. Использовал, что под руку попадалось, но вдруг сделался очень сильным. А дом помогал, как мог хлопали двери, летали по воздуху предметы, бился и метался огонь. Кто смог, бежал в панике - тетушка, кузина, парни из дружины, да что я говорю, убежали даже псы, скуля и поджав хвосты. Убежала моя кошка. Наконец остался я один, рыча, воя, в бешенстве разбивая что попало, главным образом зеркала.

Нивеллен прервался, вздохнул, втянул носом воздух.

- Когда приступ ярости миновал, - начал он снова после небольшого молчания, - было уже слишком поздно что-то поправить. Я был один. Никому уже не мог объяснить, что изменился я только лишь снаружи, что хоть и в страшном облике, но остаюсь по-прежнему только глупым подростком, рыдающим в пустом замке над телами слуг. Потом пришел дикий страх - вернутся и забьют, прежде чем успею объясниться. Но никто не вернулся.

Чудовище на минуту замолчало, утерло нос рукавом.

- Не хочу возвращаться к тем первым месяцам, Геральт, и по сей день меня трясет, когда вспоминаю. Перейду к делу. Долго, очень долго сидел я в замке как мышь под метлой, не выставляя носа наружу. Если кто-то появлялся - редко такое случалось - не выходил, прикажу дому треснуть раза два ставнями или рыкну в раструб от водосточной трубы и этого обычно хватало, чтобы гость оставил за собой большущую тучу пыли. Так продолжалось до того дня, когда однажды бледным утром выглядываю я в окно и что я вижу? Какой-то толстяк срезает розы с тетиного куста. А нужно тебе сказать, что это не что иное, как голубые розы из Назаира, саженцы которых привез еще дедушка. Злость меня разобрала, выскочил я на двор. Толстяк, когда к нему вернулся голос, который у него пропал при виде меня, повизгивал, что хотел лишь несколько цветов для дочки, чтобы я его пощадил, даровал ему жизнь и здоровье. Я уже было готовился выпереть его за главные ворота, как вдруг меня будто осветило, припомнил сказки, что мне рассказывала когда-то Ленка, моя няня, старая тетеха. Зараза, подумал я, если там красивые девушки превращают лягушек в королевичей, а также и обратно, то может... Может есть в этой болтовне зерно правды, какой-то шанс... Подскочил я на две сажени, заревел так, что оборвало дикий виноград со стены и вскричал: "Дочку или жизнь!", - ничего лучшего мне в голову не пришло. Купец, потому что это был купец, ударился в плач, после чего открыл мне, что дочке его восемь лет. Что, смеешься?