Читать «Кроха ( с оптимизированными иллюстрациями)» онлайн - страница 213

В префектуре департамента Сены мне дали прочитать рапорт. «Мужчина выпал из окна верхнего этажа, рост – пять футов, пять и одна восьмая дюйма. Имя неизвестно». Эдмон всю жизнь практиковал навыки исчезновения. Вот итог его усилий, и на этом моя личная жизнь завершилась.

Пико, Эдмон Анри, тридцать девять лет, мастер манекенов.

От большого дома мало что уцелело. Все постройки, возведенные на земле бывшего шахматного кафе, были разрушены. И мой список. Я же его не закончила. Буду продолжать.

Я отправилась в больницу Сальпетриер. Там, на одной из множества кроватей, родилась моя дочурка. Но она не кричала. И тут меня что-то захлестнуло изнутри, и вдруг я поняла, что влюбилась. Я произвела на свет существо – какое чудо! С крохотными ручками, крохотными ножками и крохотным животиком. Тонкие красные губки. У нее был гросхольцовский подбородок – ну, вот опять! – но отнюдь не вальтнеровский клюв. Вместо этого у нее был неприметный нос Эдмона. Моя милая дочурка. У нее не было ни единого шанса. Маленькое существо, которое я создала. Рожденное, но безжизненное. Мертворожденное. Она не шевелилась, и ее куда-то унесли.

Мария-Шарлотта Гросхольц, младенец.

Мир рухнул, сказала я себе, разбился. Теперь в моем мире отсутствовали некоторые важные вещи, и их никогда ничем не заменить. Они больше не будут существовать. Только тогда я наконец в полной мере поняла то, что всегда понимала вдова, а именно: что мир преисполнен пробелов, и сейчас я получила свои. А может быть, я просто не способна создать нечто живое? Уверена: это только моя вина, что я умею создавать только безжизненное, пусть и в натуральную величину. Но чего еще можно было ожидать от отца, который был скорее манекеном, нежели человеком? И чего еще ожидать от матери, которая провела с искусственными людьми больше времени, нежели с живыми?

И я вернулась домой.

Глава шестьдесят восьмая

Никого не осталось

Я забилась в дальней комнате, как в норе. Съежившись, скрючившись. В дверь постучали. Я решила, что это соседские мальчишки пришли снова меня доводить, и не открыла, но стук продолжался. Стучали не громко, как обычно стучала детвора, а тихо и опасливо, словно извиняясь. Этот звук не был похож на мерный стук молотка, который, стоя у горна, производил Людовик-слесарь, это, как я вдруг поняла, был стук сочувствия. Любящий стук. И я пошла открывать. Приотворила дверь чуть-чуть.

На пороге стоял мой наставник Куртиус.

Доктор Куртиус и его ученица снова были вместе. Так мы и стояли, разделенные деревянным настилом, который я положила на крыльце вместо разрушенных ступенек. Глядя друг на друга, просто молча глядя: он – среди вывороченных плит старого двора, я – на пороге порушенного дома. Так мы стояли, возможно, несколько секунд, а возможно, и дольше, возможно, несколько минут, минут десять. Представляю, какое это было зрелище!