Читать «Кровавый пир. За чьи грехи?» онлайн - страница 5
Даниил Лукич Мордовцев
Стенька Разин давно уже сообразил все выгоды такого предложения и повернул назад. К князю же Львову послал двух казаков, которые согласились на все условия, кроме выдачи купеческого сына, за которого требовали пять тысяч выкупа. Князь в свою очередь согласился и, взяв казаков заложниками, поплыл в Астрахань, а за ним Стенька Разин со своими стругами.
Подле Астрахани передал он Львову купеческого сына, Сехамбета, за которого князь обещал выдать деньги в приказной избе.
Князь остановился у Астрахани, а Стенька Разин проплыл мимо нее и стал невдалеке, у Болдинского устья, со всеми своими стругами и удалыми казаками.
Такова история Стеньки Разина до того времени, с которого начинается эта повесть.
III
— Едут! — пронеслось по берегу, и толпа народа, теснясь и давя друг друга, бросилась к пристани. Сверху Волги на веслах друг за другом спускались к пристани четыре легких струга. Один из них действительно мог поразить каждого своим великолепием.
Молодой стрелец не соврал. Вместо канатов и веревок на нем вились синие, красные, желтые шнуры из шелка; судя по яркости блеска, на мачтах вместо парусов висели парчовые ткани, все борты были выложены алым бархатом, а на корме, под пышным балдахином, на богатых подушках лежали казаки.
Народ ахнул, завидя этот струг, и ни на что не смотрел больше, следя только за ним.
— Надо полагать, на нем и батюшка, Степан Тимофеевич, — говорили в толпе.
— Не иначе!
А тем временем к пристани подошел первый струг. С него сошла ватага удальцов и стала быстро перетаскивать на берег длинные пушки; потом подошел второй струг, вышла новая ватага и вывела за собою пленников в изорванных одеждах, босых, со связанными назад руками и соединенными общей длинной веревкою. Из третьего струга вышли казаки, вытащив с собою большие связки, тючки и разную рухлядь. И, наконец, из четвертого, богато украшенного, сошли на берег только казаки. Почти все они были одеты одинаково пышно и богато. На всех были золотом шитые и украшенные камнями сафьяновые сапоги желтого, зеленого или алого цветов, огромные шаровары алой шелковой материи, жупаны и кунтуши из дорогой парчи, высокие бараньи шапки, на которых сверкали ожерелья из драгоценных каменьев и, наконец, изукрашенное оружие за богатыми поясами. Все на подбор молодец к молодцу, крепкие, коренастые, с загорелыми лицами, длинными усами, бритыми лбами и смелым, решительным взором.
Они все, весело перекидываясь словами, тронулись по узким улицам огромной ватагою, и народ провожал их с завистливым и пугливым вниманием.
— Фу-ты, притча, — сказал один посадский другому, — гляжу, гляжу, а который из них батька — и не распознаешь.
— Про него меня спросите, братцы, — отозвался маленький, плюгавый мещанин, — я в Царицыне был, когда он проходил мимо.
— Его во как видел!
— А где ж он?
— У него из глаз искры сыплют, и весь он в золоте, — пояснил таинственно мещанин. — Кто на него ежели взглянет, не из своих то исть, сичас в пепел обратится.