Читать «Кровавый пир. За чьи грехи?» онлайн - страница 12

— Так отпустить их никак нельзя, — говорил Прозоровский, — я им напоследок слово скажу, а ты, князь?

— Уволь, князь, от проводов! И тебя одного довольно! — перебил его Львов.

— Чего так? Чай, и ты воевода, да еще войсковой начальник!

— Недужится мне, князь! — ответил Львов, который все еще боялся за свою дареную шубу.

— Ну, так ты человека сыщи их до Царицына проводить, а потом наказ напиши, чтоб до Паншина их стрельцы проводили.

— Это можно! Я Леонтия Плохово пошлю. Малый дошлый!

— Ну его так его! Расскажи, что ему делать надоть.

— Да что же? Проводить, да потом вернуться нам сказать. А мы уж сами отпишемся.

— Ну и то, скажи ему!..

V

Ранним утром четвертого сентября астраханцы опять толпились по берегу Волги у пристани, на этот раз смотря на проводы удалых казаков. В толпе преобладали теперь ярыжки, бездомные и посадские.

Длинной лентою выравнялись вдоль берега казацкие струги, и впереди всех, у самой пристани, атаманский "Сокол".

Стенька Разин, со всеми есаулами в дорогих нарядах, стоял без шапки на пристани, а воевода, князь Прозоровский, окруженный боярскими детьми, дьяками и приказными, важно, наставительно говорил ему:

— Помни же, атаман, царь милует до первой прорухи. Тогда уж и не жди пощады! Все попомнится! Иди со своими молодцами тихо да мирно, у городов не стой, бесчинств не чини, а ежели к тебе государевы людишки приставать станут, к себе не бери их. Нашего наказного не забижай, а слушай! Вот он тебя до Царицына проводит, жилец наш Леонтий Плохово. Сильно не пои его, чтоб разуму не лишился…

В синем армяке, в суконной шапке, высокий и статный, с черной окладистой бородою, вышел из толпы Плохово и стал обок Разина.

Тот исподлобья взглянул на него и усмехнулся.

— В мамушки к нам, выходит! — сказал он. — Что ж, милости просим!

— Так помни, атаман, — еще раз наставительно произнес князь-воевода, — а теперь — с Богом!

Он протянул руку, думая, что Разин поцелует ее, но Разин только тряхнул головою и сказал:

— Благодарим за хлеб, за соль! Коли в чем я али мои молодцы провинились, не осуди, князь! — и, надев шапку, он махнул своим есаулам.

Все ватагою взошли на струг.

Князь гневно посмотрел им вслед и еще грознее оглянулся, когда услышал вокруг легкий смех.

А Стенька Разин стал на самую корму и, сняв шапку, зычным голосом сказал всей голытьбе, оставшейся на берегу:

— Бувайте здоровы, братики! Спасибо, что моими молодцами не брезговали, може, еще свидимся, дружбу помянем!

— Здоров будь, батюшка Степан Тимофеевич! — заревела толпа.

— Ворочайся, кормилец!

— Смирно вы, ослушники! — грозно закричал князь-воевода, но его голоса не было даже слышно.

— Отча-ли-вай! — разнеслось по реке.

Атаманский струг дрогнул, отделился от пристани и медленно пошел вверх, за ним длинной чередой потянулись казачьи струги.

Народ бросился бежать по берегу, провожая казаков.

— Прощайте, добры молодцы! Наезжайте еще! — кричали с берега.

— Нас не забывайте, други! — кричали со стругов.

— Бог вам в помочь, молодчики!

— Пути доброго!

Разин стоял на корме и низко кланялся, бормоча про себя: "Эти не выдадут! Хоть сейчас зови!"