Читать «Кровавая пасть Югры (сборник)» онлайн - страница 30
Валерий Аркадьевич Граждан
Почти всё лето мне фартило в тайге. Лоток под промывку золота брать не стал. Какая-то неприязнь к нему появилась. А может даже непонятный страх, замешанный на повествованиях блатного Щербатого. В экспедиции все без исключения ринулись в тайгу. Прошёл слух о необыкновенно богатых россыпях, случайно найденных Догилевым. Даже приезжали чуть ли не из Москвы на открытие нового месторождения, которому без проволочки присвоили имя нашего Степана Ивановича. А мой отчим был на пьянке по случаю обмытия Догилевым ордена.
А за общей суматохой никто и не обратил особого внимания на нового рабочего, нанявшегося на прииск. И что он не такой уж и новый, просто долго плутал по тайге и наконец-то вышел. Видел я этого рабочего. Ну, прямо вылитый Мирон Сивков! Разве что не такой лохматый и в новой робе. Вот разве что глаза…
Кровавая пасть Югры
Часть первая. «Долина смерти»
Глава 1. Знать бы, где упасть
Полярный край бывшего Ямало-Ненецкого национального округа аборигены ханты и манси именуют Югра. Ныне его приобщили к необъятной Тюменской области. Долина Хальмер-Ю, образованная одноименными речками иначе зовётся Долиной Смерти. По-разному гласят легенды и народная молва. Но то, что в этих краях сгинуло тьма невинных душ-правда. И, как бы в довершении к жуткой славе этих мест, сюда ссылали почти на верную смерть в годы репрессий десятки тысяч неугодных власти людей.
Можно и сегодня пройти сотни километров по тундре, лесам и болотам здешних мест, не встретив ни единой живой души. Миражами являются кое-где буровые вышки, да рев тягачей тревожит настораживающую тишину Приполярья. Но так уж устроен человек, что ему как бы всё нипочем, ежели возникает непреложная тяга к свершениям. А уж чего больше таит в себе край, романтики и поэзии, либо реальных ужасов, то можно гадать разве что по местным гербам. Не говоря уж об изменившихся исконных названиях посёлков: Микояновский, Октябрьский, Берёзовский. А Ведь были названия, сохранившиеся лишь в широких, как сама тундра песнях: «Хальмер, хальмер, – чудо, не планета! 12 месяцев зима, а остальное – лето». Возьмём к примеру, описание одного из гербов районов, больше напоминающего охранный тотем: «В пурпурном щите (солнце) серебряный безант(орнамент в виде ряда дисков) с зубчато-составной серебряно-красной каймой, обременённый подгрудным изображением женщины, склонённой вправо и в серебряной одежде, окаймлённой чёрным. Над правой ладонью чёрная капля; рассечённая на зелень и лазурь. Оконечность герба завершена серебряной каймой, нижний край которой ограничен зубцами в виде малых стропил. А обрамлена (кайма) обобщёнными серебряным соболем и осетром.» Так вот, в этом описании лишь герба собрано столько, на первый взгляд несуразного, что диву даёшься фантазии писавшего всё это. Ан, нет! Верно всё! Вот только описать этот край, как и герб, взятый нами для сравнения-практически невозможно! Как и что понять сходу – ничерта не получится. Только лоб расшибёшь попусту. Потому-то и кажутся нам ханты, манси, ненцы, эвены, коряки не людьми от мира сего, а детьми Природы, неотъемлемой частью её. Для них в ней всё понятно. Даже вписанная в герб чёрная капля, разделённая на лазурный и зелёный цвета ничуть не удивит аборигена. Он тут же найдётся, что сказать: «Чёрный – это ночь, а лазурь – утро, небо, тепло и зелёная трава для оленей!» И какое ему дело, что Большой Человек истолкует эту каплю как нефть… Только Большой Человек не понимает Тундру. А она – его: «Беда, однако…». Врезался в детскую память ненец-оленевод Той. По-нашему Толька. Он даже поправлял, когда его кликали «Анатолием»: «Зачем язык ломаесь, Толька меня звать!» И при этом так мило, по детски улыбался, что его даже мы, дети, звали Толька, либо дядя Той. И был он лучший оленевод в округе. А это всё в одном: скотник, охотник, ветеринар, терапевт, агроном и даже акушер: «А какой бой-мой разница. Олень – рожай, баба – рожай. Помогать маломало надо обоим.»
