Читать «Критическая масса, как одни явления порождают другие» онлайн - страница 269

Тщательно изучив развитие экономики за последние два века, можно прийти к выводу, что достаточно свободный рынок действительно является наилучшим механизмом удовлетворения разнообразных потребностей множества людей. Вполне можно представить, что это справедливо и для всех иных общественных потребностей и отношений. Почему за счет именно таких взаимодействий, которые формально не включены в перечень разделов экономической науки, не могут осуществляться все другие важные социальные контакты между членами сообщества, преследующими в каждом отдельном случае собственные интересы?⁵

Тут Шеллинг подразумевает, что повседневная жизнь современного человека складывается из непрерывной череды решений по самым разным действиям: надо ли включать указатель поворота? Когда отвести ребенка к врачу? Надевать ли защитный шлем? Стоит ли нарушать закон? Где следует сесть в данной аудитории? Играть ли в гольф по пятницам? Характерной особенностью всех этих действий является то, что они протекают во взаимодействии с другими людьми и зависят от их выбора. Более того, свое решение мы должны принимать на основании явно недостаточной информации относительно намерений и действий других людей. Именно наличие такой сложной взаимосвязи принципиально и существенно отличает групповое поведение от индивидуального и не позволяет построить модель коллективных действий на основе простой экстраполяции поступков одного человека.

Социальная структура в модели Шеллинга, безусловно, напоминает многочастичные системы статистической физики, но он сам использовал физические концепции только качественно или интуитивно и поэтому, например, описывая «фазовые переходы» в поведении структуры, не использует этот термин в явной форме. Шеллинг разработал много моделей социального поведения, связанных с ролью предложенных им «микромотивов» в масштабных процессах, но из них следует особо выделить одну, относящуюся к расовой сегрегации в демографии.

Известно, что к важнейшим лозунгам современного западного сообщества относятся так называемая мультикультура и расовая терпимость. Но чем дальше, тем яснее становится, что основанная на этих принципах социальная и демографическая политика зачастую приводит не к интеграции и сближению культур и народов, а к их дальнейшей сегрегации, которая выражается, в частности, в разделении мест проживания различных групп населения. Городские кварталы Балтимора, Чикаго и Лос-Анджелеса представляют собой нищие «цветные» гетто, окруженные процветающими и респектабельными «белыми» пригородами. Результатом такой сегрегации все чаще становятся рост напряженности, взаимное недоверие и вражда, формирование взрывоопасной социальной обстановки.

При этом проблема вовсе не сводится лишь к противостоянию белых и черных, так как аналогичная напряженность возникает в местах проживания мулатов, латиноамериканцев и множества других этнических групп. В любом крупном городе США и Канады существуют огромные китайские районы — чайнатауны, в Лондоне есть районы с почти сплошным греческим или ирландским населением, в Гренобле есть еврейский квартал, в Берлине — турецкий и т.д. Ранее социологи считали, что такое разделение не существенно, а культурные и этнические различия будут постепенно стираться под влиянием соответствующей социальной политики, однако позднее выяснилось, что внешне спокойная обстановка скрывает жестокие противоречия и острую неприязнь, в чем с удивлением могли убедиться англичане во время беспорядков 2001 года в азиатских мусульманских общинах в городах северной Англии.