Читать «Кремлевское письмо» онлайн - страница 37
Ноэл Бен
— Когда Уэббер прибыл в Будапешт? — не заикаясь спросил Поткин. В исключительно важных случаях он переставал заикаться.
— 12 сентября, — отозвался офицер.
— А когда его ждали в Каире по моим данным?
— 12 сентября.
Поткин продолжал искать. Наконец он нашел нужные бумаги.
— Вот мое сообщение: «Прибывает между 12 и 20 сентября».
Его оппонент заглянул в свои материалы.
— А у меня указано 12 сентября.
— У вас полный текст или его изложение? — поинтересовался Поткин.
— Изложение, — ответил офицер. — Но это не имеет значения. Пусть даже между 12 и 20 сентября. Появился-то он в Будапеште, а не в Каире.
Поткин облегченно вздохнул.
— Он завез торт.
— Что?
— Он завез торт, — повторил Поткин, — обычный ванильный торт, украшенный красными цукатами. На день рождения мистера Уильяма Новака. Его мать дружна с директором ЦРУ, она испекла торт для сына. В последнюю минуту мистера Смита попросили завезти торт по пути в Каир, и он согласился. А из Будапешта он отправился в Каир. Можете проверить — сейчас он в Египте.
— Почему нас не поставили в известность?
— П-потому что он прибыл в Каир 18 сентября, в указанный срок.
— А вы не допускаете мысли, что он доставил в Венгрию какую-либо информацию? Ее легко было спрятать в торт.
— Передо мной стояла задача выяснить, куда и когда он отправляется. Мне не поручали выяснять, что он будет делать попутно.
— Ясно, — прервал его Коснов. — Забудем торт. Сколько оперативников вы охватили в процентном отношении?
— Около восьмидесяти пяти процентов. Остальных прорабатываем.
— Неплохо, неплохо, — одобрил Коснов. — А вам удалось добыть информацию по уволенным и отставникам? Вряд ли мы найдем среди них то, что нам нужно, но лишняя информация не помешает.
За неделю до вылета Поткина в Москву, Коснов затребовал информацию по агентам, которые были уволены, в отпуске или в отставке. Предстояло выяснить только имена, остальная информация могла подождать.
— Вот список отставников и уволенных, — Поткин достал из портфеля несколько копий и раздал их присутствующим. Список включал сто тридцать три фамилии. Решили прежде всего заняться теми, кто оставил службу после смерти Полякова. Таких оказалось пятьдесят девять. Сорок вторым в списке шел Роун, Чарльз Эванс, ВМС (ОМР), капитан-лейтенант, уволен 10 октября 1964 года.
Полковник Коснов ушел с приема ровно в девять. Поткин остался. Всю первую часть вечера он провел в поисках Бресновича. Наконец он решил отдать посылку зятю Бресновича, лейтенанту Гродину. Поткин едва притронулся к угощению, но выпил две рюмки водки. Ни Брежнева, ни Косыгина он не встретил, хотя их ждали. Скорее всего, они совсем не приезжали, а может, уже уехали. Микояна он видел, а Суслова — нет. Говорили, Суслов болен. Но можно ли этому верить? Отсутствовали еще несколько высокопоставленных лиц. Хрущев, например. Естественно, китайцы. Поткин вдруг подумал о жене и девочках. Как они там? Бородатый кубинец с сигарой прижал его к стене и с жутким акцентом говорил что-то на ломаном русском языке. Поткин увидел, как Гродин жестом зовет его. Он поднялся за ним по мраморной лестнице в библиотеку. Это была теплая, отделанная деревом комната с камином из резного камня, в котором горели дрова. Бреснович стоял у письменного стола, изучая содержание посылки. Это была небольшая картина, написанная маслом. Бреснович с трудом сдерживал восторг.