Читать «Краткая история науки» онлайн - страница 67

Ньютонианская революция изменила картину мира, в котором мы живем.

После смерти в 1727 году Ньютон не перестал быть значимой фигурой, не прекратил оказывать влияние на мир. В каждой из областей деятельности люди хотели стать «ньютоном», тем, кто перевернет основы и создаст новое: Адам Смит в экономике, шотландский врач Уильям Каллен – в медицине.

Джереми Бентам стремился занять место «ньютона» социальных и политических реформ.

Все они искали некий общий закон или принцип, который позволил бы связать экспериментальные наблюдения в их сфере знания; нечто подобное гравитации сэра Исаака, которая, по всей видимости двигала Вселенную ровным и предсказуемым образом через сезоны и годы. Как пошутил поэт Александр Поуп: «Природы строй, ее закон в извечной тьме таился. И Бог сказал: „Явись. Ньютон!“ И всюду свет разлился».

Англичанин Поуп был наверняка рад возвеличить собственного земляка.

Во Франции. Германии и Италии Ньютон считался значительной фигурой в то время, пока был жив, но рядом с ним ставили других ученых и иные научные традиции. Во Франции механический взгляд на Вселенную, предложенный Декартом, имел множество сторонников. В Германии шли жаркие дискуссии по поводу того, кто изобрел интегральное и дифференциальное исчисление, и многие говорили, что его открыл философ Г. В. Лейбниц (1646–1716), а исследования Ньютона имели второстепенное значение.

В Англии у Ньютона было множество поклонников, они охотно называли себя ньютонианцами и использовали его революционные озарения в математике, физике, астрономии и оптике.

Несмотря на все противодействие, достижения Ньютона в области экспериментальной оптики и законов движения проникали в умы континентальной Европы. Улучшить его репутацию помог человек, имевший мало отношения к точным наукам: поэт, романист и политический деятель Вольтер (1694–1778).

Наиболее известным его творением стал привлекательный литературный персонаж Кандид, выведенный в приключенческом романе. Кандид живет жизнью сплошь из одних катастроф – все, что может пойти неправильно, таким образом и идет, – но он никогда не отступает от своей философии: мир, созданный Богом, должен быть, без сомнений, лучшим из возможных. Так что он сохраняет веселое расположение духа, не лишается уверенности, что все с ним происходящее, сколь бы ужасным оно ни выглядело, ведет к лучшему «в этом лучшем из возможных миров».

Чудовищные приключения заканчиваются тем, что Кандид решает – он должен остаться дома и заняться собственным садом. Неплохой совет для всех беспокойных душ.

Роман «Кандид» был мягким выпадом в сторону философии, которой придерживался конкурент Ньютона по изобретению исчисления. Лейбниц. Вольтер всю жизнь являлся поклонником Ньютона, ну а на самом деле всего английского.

Он провел пару лет в Британии и оказался впечатлен свободой слова и мысли в этой стране. Дома, во Франции. Вольтеру довелось посидеть в тюрьме за критику в адрес католической церкви и короля, так что ему было с чем сравнивать. Он вернулся из Англии полный восхищения перед гением Ньютона и в популярной форме изложил его идеи на французском языке. У этой книги оказалось множество читателей по всей Европе, и едва не целый континент погрузился в дискуссии о том, каким образом математика и физика сэра Исаака позволяют объяснять движение планет и звезд, ежедневные приливы и отливы, траекторию пуль и падающих яблок.