Читать «Красный смех. Сценарий» онлайн

Часть I

Отрывок первый

Все залито неровным цветом – цветом, который бывает у уха или века, когда оно просвечивается на ярком свету или под лучом яркого солнца. Слышны звуки тяжелого, неровного топота людских и лошадиных ног, скрежет железных колес, раздавливающих камень, со всех сторон доносится тяжелое, надорванное дыхание и сухое чмяканье запекшихся губ. Слов людей не слышно – все молчат, по звукам можно определить, как кто-то падает, на него натыкаются идущие следом и тоже падают – не все поднимаются, но слов все равно не слышно.

Неровный цвет спотыкается сам и совсем рядом раздается звук падения и удара о землю.

Автор лежит лицом в пыльную дорогу, его обтекают шагающие ноги с бряцающими прикладами ружей, лошадиные разбитые копыта, раскаленные обода катящихся колес. Автор с трудом приподнимает тяжелую красную голову, поворачивается изможденным лицом вверх и еле-еле, с осторожностью, приоткрывает глаза-щелки – маленькие, сузившиеся, как маковые зернышки, зрачки пытаются что-то разглядеть и одновременно с этим остаться в тени приоткрывшихся век.

Близкая, пыльная земля дрожит, вдоль нее растекается вибрирующий раскаленный зной, шаркающие солдатские ноги продираются сквозь густой маревный воздух. Дрожат камни, кажется, что вот-вот расплавятся и они, и потекут как те дальние ряды людей на завороте, вместе с орудиями и лошадьми – все вместе отделяющиеся от земли и беззвучно зависающие в воздухе дрожащим студнем. Огромное, близкое красное солнце наколото на ощетинившиеся, и колышущиеся раскаленные добела штыки, и одинаково больно отражается тысячами маленьких солнц в каждом уходящем вперед стволе винтовки, погоне, звонкой металлической фляге, натертой рукоятке офицерского револьвера, набойке. Бросается промеж сомкнутых век, отчего затылки людей кажутся красными китайскими фонарями, внутри которых пламенеют свечи. Автор раскрывает глаза.

Уголок комнаты – клочок бирюзовых обоев в тонкий серебристый рисунок, на столике запыленный нетронутый графин с водою. У столика одна ножка короче двух других, под нее подложен свернутый кусочек бумаги. Из соседней комнаты через открытую дверь доносится веселие трехлетнего ребенка, подыгрывание ему матери и бряцанье детскими игрушками.

Ощетинившиеся ружья идут все так же неровно и несут наколотое на штыки огромное красное солнце, незрячие – с закрытыми глазами, немые головы-шары изможденно болтаются под ним. Автор останавливается, поток обтекает его по сторонам, но кто-то толкается в спину, и он устремляется вперед сквозь идущие ряды. Идет долго, обгоняя – расталкивая, куда-то торопясь, как вдруг на лице его возникает озабоченное выражение, и он останавливается, людской поток обтекает его снова. Автор поворачивает в сторону, пробирается сквозь строй на простор, перелезает через овраг и с таким же озабоченным выражением лица садится на камень, под красным солнцем кажущийся добела раскаленным.

Качающиеся и падающие люди молчаливо шагают в солнечном блеске и несут над собой на раскаленных белых штыках огромное красное солнце, их головы кажутся под ним его уменьшенными копиями. Сквозь движущуюся людскую массу то здесь, то там продираются люди, кто-то падает и больше не поднимается. С закрытыми глазами – как и у всех здесь людей – вздымается голова лошади, ее рот широко оскален, она опадает. Тут же над местом сгущается народ, движение приостанавливается, доносятся глухие, хриплые голоса, короткий выстрел, и молчаливое бесконечное движение возобновляется снова.