Читать «Красный атлас» онлайн - страница 11

— Ладно, не девчонка же она пятнадцатилетняя. В конце концов, сама разберется.

Через пар недель узнаю от Светки новости о ходе любовной переписки:

— Козлище наш письмо прислал. Очень доволен. На двух листах распинается про их будущую совместную жизнь. Сексуальную. Тут Света понижает голос и докладывает об интимных подробностях:

— Я, пишет, тебя раздену и буду целовать везде по-всякому. И во всех подробностях описывает, представляешь? Я даже не все слова смогла перевести. Она прерывается и грозно кричит мимо трубки:

— Женя, я кому сказала, помой чашки немедленно! И не мешай мне с тетей Блонди разговаривать! И снова шепотом:

— А потом, пишет, я лягу, а ты сядешь мне на лицо, и я буду пить твой джус. От нашего хохота чуть не взрываются телефонные трубки. Я просто плачу от восторга. Через пару минут, обретя способность связно говорить, советую Светке:

— Письмо никуда не девайте. Сними с него ксеру и будешь продавать девицам, жаждущим вести секс-переписку. Будешь только слегка переделывать.

На следующий день, прибежав с утра в реставрационную мастерскую заповедника, я встречаю там одинокого Антона из дружественного отдела охраны памятников. Немногочисленные сотрудники отдела достаточно молоды, также, как реставраторы, громкоголосы и словоблудливы, благодаря чему половина сотрудников других, менее дружественных отделов, вечно путает, кто из нас к какому отделу относится. Начальник реставрационного отдела Аня не всегда столь тесную дружбу поддерживает, поэтому иногда ребята не заходят к нам в мастерскую час-другой, но гроза стихает, и они, как-то незаметно, снова оказываются в нашей огромной полутемной мастерской, все окна которой распахнуты в приморский парк. Я прибежала нечаянно рано, и мы вдвоем с Антонием садимся за утренний чай. Среди прочих забавок и приколов я, не упоминая имен, рассказываю о ситуации с джусом. Тошка фыркает, вертя в руках чашку, в глазах пляшут чертики:

— Пусть она его предупредит, что по определенным дням придется довольствоваться «Кровавой Мэри». Через минуту зашедшая Аня укоризненно сообщает, что своим гомерическим хохотом мы распугали всех собак и воробьев в парке вокруг мастерской.

Через какое-то время я интересуюсь у Светы, как продвигается роман, и она возмущенно рассказывает:

— Представляешь, он оказался стопроцентным извращенцем. Снова написал ей письмо, требует всяких подробностей, прямо диктует, сколько страниц писать и в каком стиле, а о замужестве — ни слова! Я скорбно киваю, действительно, каков подлец, — при помощи аж трех писем совратил невинную сорокалетнюю девушку, мать двоих детей и даже не помышляет о браке!

— А еще я тут разговаривала с подругой одной моей знакомой, так этот пакостник ей тоже писал! Возмущение Светы совершенно искренне. Да, нет уже большой и чистой любви в нашем испорченном мире. Бедные женщины, вечно обижаемые жестокими мужчинами!

Через пару недель, после двух примерок платье практически готово.

Как и каждая сотворяемая вещь, оно мне уже и надоедало, и снова нравилось, и какие-то небольшие переделки присутствовали, но все, наконец, позади. Сидя в кресле с сигаретой, я разглядываю его, висящее напротив с неподшитым подолом. Заодно отражаюсь в зеркальной дверце шкафа. У нас обоих вид слегка утомленный. За две недели тесных отношений я настолько привыкла к полуразобранному платью, что уже не вижу его как цельную законченную вещь. Сейчас я знаю, что это пройдет, а раньше меня это очень пугало. Шьешь-шьешь, рукотворишь, а под конец — что-то невнятное. За окном неожиданный летний дождь заунывным шепотом бубнит нескончаемую сплетню. Он рассказывает ее уже полдня и, судя по интонациям, у него еще много чего есть порассказать. Отдыхательная сигарета закончена, я потягиваюсь, зеваю и, под звучащее из телевизора танго, подхватываю платье за талию со зверским видом латиноамериканского любовника. Платье не против, оно расслабленно виснет у меня на плече, и после двух поворотов, подгадав под заключительный аккорд, я отрываю его от себя и, схватив за плечи, театрально бросаю на белый пластик, склоняюсь… Телефонный звонок. Звонит моя сотрудница по музею Наталка — узнать, в каком месте нашего необъятного заповедника меня завтра можно будет поймать. Что-то в моем голосе ее настораживает: