Читать «Краснощековы» онлайн - страница 7

–Бляяять!

–Вадик.

–Че, Вадик та?! Че, Вадик? Чем мы платить будем?…

Семья удалилась. По пути Вадик с женой орали друг на друга, демонстрируя высший пилотаж в применении матерного искусства. Валентина Петровна пыталась что-то сказать им. Возможно, она извинялась за то, что из-за нее система работает так по-дурацки, но ее дочь и Вадик были очень заняты, обсуждая, видимо, что-то крайне важное, так что Валентине Петровне, человеку с широкой душой, придется немного подождать пока на нее обратят внимание.

Отделение ежеминутно пополнялось новобранцами с зонтами, что не предвещало ничего хорошего.

На табло загорелся номер моей очереди. Я быстро получил письма и освободился.

В зале ожидания толпились вошедшие, закрывающие зонты, и покидающие почту, которые судорожно исследовали сумки в поисках спасительного прибора.

Особенностью отделения на Загородном является то, что там, буквально, есть коридор, в то время как войдя в другие отделения, ты сразу оказываешься в зале ожидания, где и расположены стойки. В коридоре было очень темно. Ливень на пару с ветром властвовали над императорским городом. У стеклянной двери выстроилось несколько человек с зонтами, черными, под стать комнате, которые в силу масштаба стихийного буйства до сих пор колебались выходить ли на улицу, ведь при таком угле наклона дождя и зонт может оказаться беспомощным.

Я уже собирался подтвердить вызов такси, когда из-за сквера Довлатова показался маленький силуэт.

Чужестранец направлялся в нашу сторону, понемногу увеличиваясь. Шаг, еще один. Неустойчивый, слабый. Сквозь дождевые завесы стали проявляться очертания. Это была женщина. Женщина в возрасте. В преклонном возрасте.

Из телефона доносился голос диспетчера.

–Эконом-класс, подтвержаем? Молодой человек, класс эконом?

Она медленно брела по лужам. На пути ей пришлось остановиться. Дважды. У нее промокли ноги. Ее сгорбленная спина дрожала под натиском холода. Она промокла с головы до пят, потому что у нее не было зонтика…

Никто не помог ей открыть стеклянную дверь, так что она едва ли не вваливалась в маленькую щель – единственный возможный проем, на который у нее хватило сил. Пришелец выжимала кончики одежды. Ее кисть скользила по мокрому вязаному свитеру, изношенному, безразмерному, на котором драгоценными камнями блестели капли воды, вобравшие в себя свет фар автомобиля, кружившего во дворе.

Она подняла голову. Темнота почти полностью скрывала ее лицо, но кое-что виднелось четко и без подсветки фар. В беспросветно-черном коридоре вспыхнули два ярко-красных огонька. Эти огни полыхали на щеках старушки. Перед ними меркли глаза, нос и губы. Кроме этих огней не было ничего. Хотя все остальное можно представить. Можно представить, что у нее было мертвенно бледное, больное лицо, тонкие обветрившиеся губы, крохотный, от прогулок под дождем без зонта шмыгающий нос, которым она, возможно, уже и не чует запахов приготовленной ею же пищи, приготовленной, к слову, редко и в малом количестве за нехваткой продуктов и за неимением сотрапезников, и потому щеки, на которых полыхали огни, были впалые, и, конечно, у нее были те самые очень красивые и очень детские старческие глаза, в которые бесконечно тяжело смотреть…