Читать «Краснощековы» онлайн - страница 2

Разумеется, автора обвинят в неблагодарности судьбе, матери, случаю. Окружающие не прибегнут вставить пять копеек про деньги, и будут правы. Возможно, все не так уж печально. Мама постоянно пытается убедить меня, что за работой секретарем и курьером последует настоящая юриспруденция – захватывающая, остросюжетная, животрепещущая, переполняющая кровь адреналином, да еще и оплачиваемая весьма и весьма щедро.

–Это спорт, понимаешь? Спорт, азарт! Раз попробуешь и все – от суда не оттащишь. Вот ты хотел заниматься творчеством. Пожалуйста! В этой профессии самое главное – подходить к каждому делу творчески. И писать ты тут сможешь сколько угодно. Да, тексты здесь немного другие, но ничего – привыкнешь.

Все так, и я ни с кем не стану спорить. Вы правы, леди и джентльмены. Вы абсолютно правы…

Лист моих обязанностей не мог похвастать величиной, каким бы почерком не обладал оформитель. Отслеживание дел, получение и отправка корреспонденции по указанным адресам и все, что перекладывается на разнорабочего.

По вторникам, средам и пятницам я объезжал почтовые отделения. Так уж вышло, что все предыдущие акты на почте с моим участием, я исполнял роль бабушкиного компаньона, в редчайших случаях кого-нибудь другого, так что все предстояло постигать с нуля и, разумеется, в качестве самоучки. Кстати, это совсем не так уж просто, как может показаться на первый взгляд. Пришлось немало потрудиться, чтобы освоить все принципы работы данной категории заведений, овладеть терминологией, разобраться с получением и отправкой, усвоить все эти галочки, извещения, описи, индексы и прочие «прелести» бюрократии. Немного поднатаскавшись, я стал посвободнее в своих наблюдениях, и, признаться, скука обвила мою шею так крепко, что вынудила оторвать взгляд от немытого пола и взирать, что здесь вообще происходит.

Преимущественно, почтовые отделения выглядели на одно старое, пропитое, побитое и отдающее бедностью лицо. Никакие электронные табло, случайные менеджеры, или как их там, в рубашках и галстуках не могли украсить место, вытоптанное громоздкими башмаками ругани, исколотое тупыми ножницами юмора, пропахшее кислым запахом, исходящим из престарелых ртов, переполненных слюной бесконечного ожидания. Почтамт – это отдельный мир, а «Почта России» – другое измерение (хорошо хоть сквозное), рукав никому не подходящего пальто, настолько сильно затянутого в швах общественностью, что никакой швее не под силу перекроить эту материю.

Одно из отделений, в которое я обязался заходить два раза в неделю, находилось на Загородном проспекте, быстро ставшее любимым, благодаря внутреннему убранству и расположению. Меня с детства, а в юности тем более, привлекала красная ветка Петербургского метрополитена: Чернышевская, площадь Восстания, Владимирская, она же Достоевская на родной оранжевой. Тем большим откровением стал сквер Довлатова, выросший на моем пути впервые. Я был знаком с памятником уважаемого Господина на улице Рубинштейна, но насчет сквера долгое время оставался в полном неведении. В культурной столице памятник – это сильно, а сквер в придачу – заявка на всеобщую любовь и почтение. Определенно, Петербург – полный романтических натур – приютил у себя и тех, кто читает книги писателей, сидя на скамье в уютном сквере, именованном в их честь. Не в честь читателей, разумеется, хотя звучит недурно.