Читать «Красивые мамы дочек не любят (сборник)» онлайн - страница 17

– Мишк, привет… Ты как меня нашла…

– Элька привела.

– А, ну да…

– Ты чего, скрываешься от нас, пап? Глупо же.

– Да нет, я не… В общем, так получилось, доченька. Я и сам не ожидал, что на такое способен… Не знаю я, чего тебе говорить. Не мастак я такие разговоры разговаривать, ты же знаешь.

Мишель смотрела на него и не узнавала. Видела, что ему совсем, ну совсем не хочется с ней объясняться. Сидит, мучается неловкостью, в глаза не смотрит. Эта его неловкость, колючая, стыдливая, безысходная, вдруг и ее саму накрыла с головой – колотьем побежала по горлу, образовав противный слезный комок, который проглатываться ну никак не хотел, а совсем даже наоборот, норовил все больше увеличиться в размерах. Дышать – ни туда ни сюда. Поговорили, называется.

Глянув наконец ей в лицо, отец дрогнул желваками, нервно затряс коленкой. Снова заговорил, с силой выдавливая из себя слова:

– Мишенька, ты осуждаешь меня, и осуждай! И правильно! Наверное, так и надо. Подлец я, наверное. А только… Понимаешь, я уже не смогу жить, как раньше. Я кончился, понимаешь? Вот так резко взял и кончился! Черт его знает, как это вышло, объяснить не могу…

– Ой, да чего там объяснять… В Эльку влюбился, вот тебе и все объяснения… – тихо прогундосила Мишель сквозь застрявший в горле ком и провела дрожащей ладонью у себя под носом.

– Нет, Мишка. Эля тут ни при чем. То есть она при чем, конечно… Только не в ней одной дело. Понимаешь, я прежней жизнью больше жить не могу. Ну не могу, и все тут! Я умру, если… А я жить хочу! Я хоть немного пожить хочу. Как человек.

– А с мамой что, не жил?

– Нет. Не жил. Я двадцать пять лет обеспечивал мамин покой, но не жил. Хоть как это назови, только не жизнью. А сейчас я живу уже целых девять дней!

– Пап, а разве это так ужасно – обеспечивать покой человеку, который в тебе уверен, которому ты необходим… Который без тебя погибнет, в конце концов! По-моему, это благородно, а совсем даже не ужасно…

– Нет, это не ужасно. Просто когда-то наступает предел. И благородству, как ты говоришь, тоже. Миш, я не буду ничего объяснять, ладно? Ты просто прими это как факт. И живи своей жизнью. Выходи замуж, уезжай, детей рожай. Он хороший парень, этот твой Димка… И помни, что я тебя тоже очень люблю. А хочешь, на свадьбу приеду? Позовешь на свадьбу-то?

– Как это уезжай, папа? Я что, брошу маму, Сашку, Машку и спокойно уеду?

– Да, и спокойно уедешь! И даже обязательно уедешь! Мама не инвалид, в конце концов, а здоровая молодая женщина! Будет работать! И зарабатывать! И еще спасибо нам с тобой потом скажет! И Сашка уже большая… И Машка вырастет… И квартиру я оставляю… И не вздумай даже делать из себя жертву! Поняла? Хватит с нее и меня!

Он говорил все более раздраженно, как человек, уставший уже десятый раз объяснять очевидные для него вещи. Чувствовалась за его раздражением – Мишель вдруг это ясно услышала – свеженькая, недавно народившаяся ненависть. Нет, не к ней, конечно же. К маме. Вот так, наверное, она и зарождается в человеке. В одночасье. В разговоре. Вдруг.