Читать «Красавицы не умирают» онлайн - страница 52

Между тем любви Щепкиных предстояло выдержать немалые испытания, и среди них для многих сокрушитель­ные: домашнюю неустроенность, постоянные денежные нехватки. Долгие годы жалованье молодого актера Щепкина было так скудно, что, по воспоминаниям, о нем не стоило даже говорить.

Театральные труппы, где он играл, кочевали в поисках хороших сборов с места на место, а актерские семьи сле­довали за ними. Едва успевала Елена Дмитриевна обуст­роить какой-нибудь холодный угол на время гастролей, как подходило время снова собирать корзины, сниматься с места и ехать дальше. Полтава, Харьков, Тула, Курск, Ромны, Кременчуг и целая вереница Бог знает каких, не помеченных на картах селений, местечек — жизненный путь актера Щепкина, многотрудный и тернистый путь, полностью разделила его верная подруга.

...Иногда денег не хватало даже на переезд и первое об­заведение. Тогда Щепкин уезжал с труппой и, заработав, что-то присылал жене. Она снова упаковывала вещи, соби­рала ребятишек, которых исправно рожала мужу, и ехала на новое место.

Чудесный дар Щепкина не спасал убогие, наспех по­ставленные спектакли, и сборов почти не было. Однажды на одной из ярмарок, где играла труппа, дела пошли вовсе неважно. Щепкин жил у приютившего его купца-театрала Заикина. Раз тот заметил, что Михаил Семенович уронил письмо. Любопытный купец, думая, что это любовная за­писка, тайком прочел его. А письмо было от Елены Дмитриевны. Жаловалась она, что сидит без копейки, ума не приложит, как быть и что делать.

Заикин немедленно пошел по знакомым и всюду, по­казывая письмо, просил помочь актерскому семейству. Быстро собрал рублей сто и, вручая их Щепкину, выго­варивал ему за скрытность и недоверие к зрителям, ко­торые, хоть их и мало, ценят его талант. «Не ходить же мне, в самом деле, просить милостыню...», — смущенно отвечал актер.

Всеми силами старался Щепкин вырваться из крепостной зависимости. Подмогой ему был великий талант и всерос­сийская слава, которая делала его рабское положение в глазах общества недопустимым. В судьбе Щепкина приняли участие многие замечательные люди: известный гуманист того времени князь Н.Г.Репнин, декабристы М.И.Муравьев-Апостол, С.Г.Волконский, писатель И.П.Котляревский и другие. Только в 1821 году Щепкин, его жена и дочери стали свободными. Сыновья же еще оставались крепостными.

На тропининском портрете Елене Дмитриевне трид­цать семь лет. Позади четырнадцать лет жизни с вели­ким актером, одним из самых замечательных людей той эпохи. В письмах к жене Щепкин пользовался особым «любовным шифром»: подписывался не «Миша», а «Маша». К ней же обращался: «Друг мой Алеша...» За этой словесной игрой чувствуется радостная покорность, с которой несравненный, единственный, обласканный российской публикой Щепкин уступал своей Елене Дмитриевне бразды правления в их семейном дуэте. Он был укрыт ею от житейских бурь в надежном убежище, возведенном ее терпением, умом, добротой и женской мудростью.

Лишь в 1823 году, после более чем десятилетних странствий, семейство Щепкиных осело в Москве. Михаил Семенович блистательно здесь дебютировал и скоро занял место ведущего актера. Слава его, великолепного мастера сцены, из года в год поднималась все выше и вы­ше. Стало ясно: имя Щепкина навсегда останется в плеяде светочей русской культуры. Что же Елена Дмитриевна, верная «Алеша»?