Читать «Красавицы не умирают» онлайн - страница 166

Внешность младшей царской дочери заставляла, раз увидев ее, уже не забыть всю жизнь. В мае 1807 года ее среди прочих членов царского семейства случайно повстре­чал в Павловске известный театрал и бытописатель С.Жихарев. Он записал в своем дневнике: «Великая княжна Екатерина Павловна — красавица необыкновен­ная; такого ангельского и вместе умного лица я не встре­чал в моей жизни, оно мерещится мне и до сих пор...»

«Она была совершенная красавица, — вторит Жиха­реву его современник, — с темными каштановыми волоса­ми и необыкновенно приятными добрыми карими глазами. Когда она входила, делалось как будто светлее и радост­нее».

Однако не одним внешним совершенством отметила природа младшую царскую дочь. И не только характером, глубоким, сильным и самобытным. Девушка обладала не­дюжинными способностями, и, казалось, ее ждал блестя­щий результат во всем, за что бы она ни бралась. Если она рисовала, то это вовсе не походило на дилетантские упражнения. Ее картины отличались такой профессиональ­ной зрелостью, что люди, понимавшие в этом, говорили: «Не будь она дочерью императора, она в Италии была бы величайшей художницей». Современники отмечали ее не­заурядное мастерство рассказчицы, искусство вести увлекательную живую беседу и, чем могли похвастаться немно­гие из представительниц высшего света, прекрасное владе­ние русским языком!

Багратион знал Екатерину, когда та была еще под­ростком. С 1800 по 1811 годы на него, шефа лейб-гвардии егерского полка, возлагалась охрана царской семьи, выез­жавшей из Петербурга на летние месяцы.

Лагерь разбивался в непосредственной близости от загородных резиденций, сначала Гатчины, затем Павлов­ска. Шла обычная военная жизнь: маневры, ученья, вахт­парады. В то же время пикеты и разъезды егерей кругло­суточно следили за территорией, примыкавшей к дворцам. Записывали имена людей, оказавшихся поблизости, прове­ряли документы, подозрительных направляли к коменданту Багратиону, если только он не находился в боевом походе.

Очевидно, что деликатная обязанность стража и тело­хранителя ставила Багратиона в особое положение. Она сближала его с венценосной четой и их детьми. Если Па­вел I благоволил к генералу за служебную безупречность, столь ценимую им, то на Марию Федоровну не могло не действовать обаяние человеческой натуры Багратиона. Этот неустрашимый, презиравший смерть воин в обыденной жиз­ни был скромным, немногословным и сдержанным. Он же­стоко страдал от критики и дворцовых пересудов. Ему, в частности, пеняли на отсутствие военного образования. В нем искали изъян, как во всяком, кто поднялся над заурядностью. Императрице легко было растолковать это огорчен­ному герою, даря добрым и внимательным отношением. Он обречен быть чужаком среди тех, для которых жизненный интерес сосредотачивался на интригах, сплетнях, злословии. Багратион — другой. И это отводило ему в глазах импе­ратрицы особое место. После убийства ее мужа, Павла I, порфироносная вдова видела в нем едва ли не единственного человека, кому могла доверить жизнь свою и своих детей. В то злополучное 11 марта 1801 года, когда под сводами Михайловского замка разыгралась кровавая драма, Багратиона не оказалось в Петербурге. Вынужденная была отлучка или нет — теперь уже едва ли удастся выяснить. Но в глазах потрясенной женщины, не беспричинно подозревавшей в кознях и злом умысле свое ближайшее окружение, Петр Иванович был чист. А это значило многое.