Читать «Краденое счастье» онлайн - страница 88

— Ну…да. Я говорила с желудком. Тошнит. Рвет иногда. Голова кружится.

— Ну это нормальные жалобы в первые месяцы. Скоро пройдет. Обычно к концу первого триместра легчает. А выделения какие-то есть, боли внизу живота.

— Нет. Нету…Какого триместра?

— Первого. У тебя предположительно одиннадцатая неделя беременности. УЗИ у нас нет. Так что я на глаз и по месячным. Анализ сдашь и точнее посмотрим. Но я редко, когда ошибаюсь.

Врач пожилая, стервозная, старой закалки. Из-подл очков строго смотрит и сразу скукожиться, и спрятаться хочется.

— Что?

Я вскочила со стула и тут же схватилась за голову. Она беспощадно закружилась.

- Вот чего так прыгать? Еще в обморок мне свалишься здесь, а я отвечай. Сядь. Прыгает она. Давление как у трупа, а она прыгает. Витамины пить надо, Анализы сдашь и посмотрим, что там еще прописать. А пока покой, хорошее питание и сон.

Вышла я от нее, пошатываясь и к стене прислонилась, закрывая глаза. Ну почему? Почемуууууу? Почему именно сейчас и от него? Господи и что мне теперь делать? Но внутри вспыхнуло что-то горячее, что-то дико-радостное и неописуемое, заставившее в коридоре руки к животу прижать и веки прикрыть. Там. Во мне. Ребенок. Мой. Сладко что-то вспорхнуло под кожей и защемило сердце. Не отдам! Самой первой мыслью и ударной волной разошлась по телу. Никому не отдам. И договор мысленно в клочья разорвала.

В машину села как заторможенная, глядя в одну точку.

— Ну что? Когда мужу своему скажешь? Отец у ребенка есть?

Дед Мазай спросил и окно приоткрыл, впуская свежий воздух.

— Нет…

— Мужа нет или отца?

— Муж есть… а отца нет. Точнее есть…но можно сказать, что нет.

— Это как так?

— Не спрашивайте… я плохой человек. Ужасный. Я глупостей наделала. Таких глупостей…божеее…как же я теперь?

— А хороших людей не бывает, внучка. Как и плохих. В каждом из нас живет и Бог и Дьявол. Да и кто я, чтоб судить? Сам не без греха. Но ты если не хочешь, можешь не говорить.

И я рассказала ему все. Вот как есть…от начала и до конца. Не поднимая глаз, перебирая складку на юбке его родной внучки, трогая оборку и чувствуя, как опять глаза печет, как жжет веки. От самой себя противно, мерзко, отвратительно. Как будто про кого-то другого рассказываю и ненавижу этого человека всей душой.

— И я не знаю, что мне теперь делать? Как быть? Я и домой вернуться не могу.

— Не надо возвращаться. У меня оставайся. Сколько хочешь. Работа есть, крыша над головой тоже.

— А… а с ребенком что делать? — подняла на него глаза, чувствуя, как кровь прилила к щекам от стыда и как сердце тревожно бьется от одной мысли, что его забрать могут.

— А что ты с ним хочешь сделать? Отдать той женщине?

В голосе нет осуждения, только вопрос и участие, а серые глаза с сочувствием смотрят. И я вдруг отчетливо увидела себя с младенцем на руках, как прижимаю к себе маленький комочек, как прижимаюсь губами к головке и ответ сам собой вырвался.

— Нет! Не отдам! Это мой ребенок!

— Вот и правильно. А здесь тебя не найдет никто. Родишь, а потом решим, как поступить. Бог всегда путь подскажет…Вот я недавно думал, что нет от меня пользы никакой, просто так небо копчу, внучку не уберёг, дочка чужая, жена ушла. Наверное, нет во мне смысла. Только моей Грозе и нужен….Спросил у Бога зачем такой, как я живет? Что хорошего может сделать?… Ко мне ответ пришел и дня не прошло…Ты появилась. Вот зачем я продолжал жить.