Читать «Коулун Тонг» онлайн - страница 48

Мистер Хун в своих мешковатых брюках чем-то напоминал Председателя Мао. Возможно, это тоже сыграло свою роль в том, что Бетти согласилась на сделку. Китай она презирала, пожалуй, даже сильнее, чем Гонконг. Продать фирму вместе с землей и тут же упорхнуть в Англию значило для нее отомстить одновременно рабочим (которых она считала неблагодарными) и мистеру Хуну (которого, как мнила Бетти, она обвела вокруг пальца). И все же Чеп подозревал: если припереть ее к стенке и спросить о причинах, она ограничится оправданиями типа: «Так ведь Джордж был кобель, согласись?» Или: «Мой муж, черт его задери, ни одной юбки не пропускал».

Но всего неприятнее было растущее чувство уверенности: мать знает, что Чепа припугнули, и этим упивается. Угрозы самой Бетти на него никогда не действовали — а вот у Хуна получилось. Откуда только она узнала — наверно, сам мистер Хун сказал. Решение, на которое Бетти пошла охотно, Чеп принял поневоле; она обогатилась, его же втоптали в грязь. Чеп никак не мог внутренне смириться с тем, что его беда вызывает у матери только злорадство.

Но дело, считай, сделано. Почти что сделано — только формальности остались.

Тем временем мистер Хун без устали повторял, что сделку следует обмыть. По-видимому, китайский бизнесмен — впрочем, бизнесмен ли? — твердо настроился закатить пир, но как все это было преждевременно, как неуместно. И что тут праздновать? Чеп все острее чувствовал: Хун поступил с ним подло. И отвечал отказом на настойчивые приглашения Хуна.

Как же быстро все произошло. Только-только он познакомился с мистером Хуном в Крикет-клубе и дал ему от ворот поворот: «Даже думать забудьте. Не тешьте себя надеждами», но не прошло и месяца, как Чеп уже согласился продать свою фирму и предпринял все практические шаги, разве только договор еще подписью не скрепил — дело стало лишь за регистрацией холдинга на Каймановых островах. «Империал стичинг» — его наследство, все его состояние в единственном городе, который Чеп считал родным. Одним махом он вот-вот потеряет и фирму, и родину, и мать, поскольку лишь после скоропостижной кончины мистера Чака и появления мистера Хуна он осознал, какую обиду она затаила на своего мужа — его отца.

Мысли о сделке вселяли в него скорбь — какие уж там праздники, о которых мечтал Хун. Чеп страдал, сцепив зубы. Быть может, попозже, когда деньги окажутся на его банковском счету, он поднимет бокал и произнесет невеселый тост, но пока речь могла идти только о траурных мероприятиях.

И все-таки каждый день он являлся на работу, и то, что раньше казалось монотонной обязанностью, превратилось в обряд прощания, который с каждым днем все больше преисполнялся печали; Чеп сознавал, что покидает уютные стены «Империал», что впереди — только неведомое будущее на другом конце света. Чеп, никогда не живший нигде, кроме Гонконга, уезжает из Гонконга насовсем. Бросает своих рабочих — «наша семья», называл их обычно мистер Чак — на произвол судьбы, отдает этих людей в чужие руки вместе с оборудованием, вместе с запасами рулонов материи и мешков ваты.