Читать «Коты погибают в тени» онлайн - страница 3

Я посмотрел на марширующих людей, на восхищённую толпу. Мужчины сажали на плечи белокурых девочек, глядевших на марширующих солдат с какой-то животной страстью, неестественной и уже тогда противной мне. Это было что-то животное и неестественное, глубинное, живущее в каждом из нас и специально спрятанное туда истинным человеческим сознанием. То высокое, что делает нас людьми, специально прячет в нас такие вещи, но, к сожалению, человек слаб, так слаб, что здесь нечего даже сказать.

Так же глядели и взрослые – только с ещё большим восторгом, словно они понимали что-то, чего не знаю я. Я видел лишь то, что всё, что творится внутри них – одна большая, фатальная ошибка Бога. Непоправимая, губительная – я не понимал тогда, что это такое, но мне всё равно смиренно, стыдливо хотелось опустить взгляд.

–Это похоже на плацдарм, – сказал я, чувствуя, что дрожу и прижимаясь к отцу. Его пальцы крепко сжали моё плечо. Такие тёплые, мне казалось, их достаточно, чтобы защитить меня ото всей этой мерзости.

С тех пор не было ярких солнечных дней. С тех пор святые на крышах уже стояли полу отвернувшись от Германии.

При мне, во время парада, на серую штукатурку домов, детишки в смешных кепках развешивали агитационные плакаты, из которых я запомнил лишь один – Tod der Luge.

На том плакате жилистая рука мужчины стискивала змею, которая шипела на него, а значит, ещё была жива. Теперь, во сне, я вижу, что у неё мои глаза.

Я больше не хотел спать – знал, что увижу дальше. Мучал себя, стараясь проснуться, но сон не отпускал меня.

Я видел его. Его пальцы, готовые всегда меня защитить, его глаза, ещё не готовые меня простить… Но я верил и знал, что он простил меня за всё, ведь такой он был человек.

Меня кидает в жар. Я чувствую, что моё тело, доселе парализованное сном, выгибает спину, что мои пальцы впиваются в сиденье машины, что плечи задевают сидящих рядом офицеров.

Я не могу смотреть в его зелёные глаза, они моё спасенье, но они же – мой крест.

В тот день не было дождя, сильного ветра, солнца или туч. Мне казалось, что тогда не было вообще ничего. Только тёмно-серые пустые улицы, кривые ухмылки на ярких плакатах и спрятавшиеся от чего-то люди. Я не понимал, почему так было. Перед моими глазами ветер, который я не чувствовал, куда-то уносил скомканные газеты, и я не мог даже прочитать, что там было. Видел лишь фото невысокого темноволосого человека, стоящего выше всех. Этот образ, образ фюрера смешался у меня в голове со всеми ужасами войны, формируя внутри мозга комок из грязи и пороков.

Я заглядывал между домами, в окна, и не видел никого и ничего, кроме странной пустоты. Мне не было страшно лишь потому, что я чувствовал, как эта пустота просачивается в меня – мой детский разум, невинный и чистый, чувствовал её, отторгал. Мой разум боролся, оттого я и не чувствовал нарастающий вокруг страх.

Я чувствовал, что сердце моё бьётся ровно, но сильнее, чем прежде. В очередной раз я встал на цыпочки, заглядывая в окно, и увидел, что оно было вовсе занавешено. Но там, в отражении я увидел то, отчего в груди у меня закололо. Я быстро, ничего не осознавая развернулся и побежал по другой улице, к тому месту, где лежал мальчишка, такой же храбрый рыцарь, как и я. Он лежал, тяжело дыша, отхаркиваясь кровью, и держал свою маленькую ручку на животе. Я подбежал и упал рядом с ним, а он смотрел на меня. Ещё живой, умирающий долго и мучительно. Я не мог говорить – я онемел, держал его леденеющие руки и плакал. Я хотел кричать, запрокинул голову, но не смог. Меня знобило и трясло, и казалось, что по небу, на цвет которого я даже не обратил внимания, летят вместо облаков крылатые ангелы. Летят и не спускаются, чтобы помочь моему другу, храброму рыцарю.