Читать «Котельная номер семь» онлайн - страница 19

И хоть Павел уверен был, что со времени прибытия этих двоих в кочегарку никто подсобного помещения не покидал, кинулся проверить дверь, и если не заперта — запереть. Но Сережечка удержал его:

— Поздно. Сейчас ввалятся. Лучше уж с нами будь.

— Зачем ты вообще выходил? — с досадой сказал Павел. Голос его дрогнул. — Мог бы на уголь сходить.

— Нам такое нельзя — по понятиям.

— На уголь нельзя? — спросил Павел, лихорадочно ища пути ко спасению. Выход из котельной один, он же — вход. Спрятаться негде — найдут. Принять неравный бой? Лопата? Лом? Кочерга?

— Нам запрещено справлять нужду в помещениях. Даже по малому и по быстрому, — тем временем объяснял Данилов. Хотя кому? Павел почти не слышал его. — Есть закон, а есть понятия. То, что законом не запрещено, зачастую запрещено понятиями. Закон так или сяк можно и обойти. Присяжных припугнуть-прикупить. Судье сунуть. А найти лазейку в понятиях — да такой идиомы-то нет. Понятия, брат, не обойдешь. Да и опасно после коктейлей. Потому что можно в два счета эту котельную воспламенить.

— Наверное, ты обидел кого-то, — повторил свое предыдущее предположение Сережечка. — Враги, антагонисты есть?

— Есть, — сказал Павел.

В рабочем помещении по сравнению с бытовкой было темно. Светила только одна лампочка, а те, что были поближе к выходу — перегорели. Поэтому наблюдателям из бытовки были видны только силуэты вошедших. Да и не силуэты — пятна. Они на мгновение остановились, увидев, что вместо одного в подсобке трое. Потом решительно тронулись, проявляясь в деталях по мере движенья, обнаруживая злые-презлые лица. Помахивая обрезками арматур. Было видно, что это не случайно поднятые с кучи хлама железки, а приготовленное специально для конфликтных ситуаций битьё. Иные железяки были заострены.

На пороге арматурщики опять замерли. Да, пятеро. Лыжные шапочки надвинуты на самые брови. Под бровями горят глаза. Зло и немного весело, и в них — любопытство. Естественный по отношению к жертве палаческий интерес. Потом тот, что выглядел главным, Эдик, кажется, занес ногу сразу на вторую ступеньку и легко подтянул вторую, оказавшись внутри подсобки. За ним ввалились еще трое. Крысиный остался на входе.

— Проходите… распоясывайтесь… кутите… Поведение за счет заведения… — бормотал Сережечка, отступая к дальней стене.

— Добрый вечер, — сказал Эдик, помахивая рифленым прутком. — Вы-то бля кто будете?

— Полиглоты, — сказал Павел, посчитав, что такая редкая аттестация умерит пыл арматурщиков, заставит замедлить или задуматься их.

— П…полиглоты, — подтвердил артист. — А впрочем… А вы?

— Отморозки. Неместные, — сказал Павел. — Тиранить будут меня.

Он тоже шагнул назад и уперся в стол.

Данилов первую минуту продолжал сидеть неподвижно. Потом вдруг затрясся и побледнел, замычал, завертел головой, дважды мучительно проглотив слюну, как будто его подташнивало. Левый глаз его еще больше выпучился, и казалось, что он вот-вот перелезет через переносицу, и оба они сольются в один.

— Ну-ну, — сказал главарь головорезов. — Не бойся так…

— Уж полночь близится… — пробормотал, вернее, промычал Данилов, ибо в голосе было что-то утробное. — А Германа все нет! — вскричал он же, но совершенно другим, птичьим голосом, каким говорящие попугаи кричат.