Читать «Космогон» онлайн - страница 43
Борис Георгиев
Сомнение душило Илью, казалось, он сейчас узнает певицу. Вот-вот вынырнет из темноты её лицо. Но саксофон визгнул…
– Слышу-слышу, – пробормотал спросонок Вавилов и зашарил по тумбочке, пытаясь выключить будильник.
– Заткнись, – проворчал он и, неловко дёрнув рукой, смахнул будильник на пол.
Конечно же, мелкий паршивец и не подумал замолчать, орал, лёжа на боку, всё истеричнее.
Пришлось встать. Когда умолк истошный писк, до слуха Ильи Львовича донеслись аплодисменты и одобрительный ропот толпы.
– Гости мои расходились не в меру, надо бы убавить громкость, – сказал хозяин ресторана, неприязненно покосившись на дверь.
Он кое-как умылся, оделся наскоро, пытаясь на слух определить, что творится в зале.
Чей-то уверенный микрофонный голос. Жидкие хлопки.
– Что-то не припомню я… – начал Вавилов, возясь с узлом галстука.
За дверью взвыл саксофон, рассыпались рояльные аккорды. Не было таких звуков во вчерашней фонограмме и не могло быть.
Илья оставил в покое узел и ринулся к двери. Когда распахнул её…
– Эй, моряк! Ты слишком долго плавал! – встретил его женский, исполненный насмешки окрик. Слоновьим хохотом ревел распоясавшийся саксофон.
– Я! Тебя! Успела позабыть! – глумилась низкоголосая насмешница.
Вавилов пошатнулся, как будто волна звуков толкнула его, отёр лоб – выступила испарина. С отвисшей челюстью следил, как приоткрылась дверь гостевого (того, что в коридоре) туалета и сутулый какой-то типчик шмыгнул в зал. На ходу одёргивал пиджачишко и возил платком по физиономии – по всему видать, отлучался сунуть под кран морду и торопился обратно к столу.
– Мне! Теперь! Морской по нраву дьявол! – разудало вопила певичка, и зал поддерживал её азартным ритмичным ором.
Всё-таки Илья нашёл в себе силы пойти туда.
Полно народу, негде упасть райскому яблочку. Спины пиджачные, голые женские плечи в пене коктейльных платьев, на экране – залитая лимонным светом устричная раковина эстрады, где рок-эн-ролит под прицелом прожекторов полуголая рыжая дива с микрофоном. Ярится, исходит рыком саксофонное жерло, а чёрный, гибкий, похожий на чёрта саксофонист борется с непокорным своим инструментом, душит его обеими руками, закусив мундштук.