Читать «Косарев» онлайн - страница 97

На VII съезде РЛКСМ он выступал от имени ленинградской организации. Об этом факте сохранились воспоминания одного из московских комсомольцев тех уже далеких лет: «Сама многоцветная весна заполнила Большой театр и растеклась буйными потоками и ручьями по партеру, ложам, галереям. Строгие пиджачные пары уже солидных «ветеранов» комсомола и традиционные защитные «безгалстучные» гимнастерки, перекрещенные портупеей, и пестрые, цветистые халаты представителей среднеазиатских республик.

В фойе, в коридорах встречались старые друзья, обменивались воспоминаниями, с жаром говорили о делах боевых, насущных. А время было горячее. Разбитые троцкисты и зиновьевцы пытались еще влиять на молодежь. Они повсеместно получали отпор.

Наиболее бурные бои происходили в Ленинграде. Поддержавшие оппозицию руководители были отстранены. На VII съезде выступали новые руководители ленинградского комсомола.

И вот на трибуне один из них, секретарь Московско-Нарвского райкома Александр Косарев.

Имя его мне было известно давно. Еще работая в Москве, он приходил к нам на Пресню. Но встречаться не приходилось.

«Старый активист» комсомольского движения показался мне совсем юным. Выступал он ершисто, темпераментно, с настоящим комсомольским задором. И в то же время очень задушевно и просто…

— Ленинградская делегация считает своим долгом сказать следующее: без кичливости, без чванства мы желаем заниматься практической работой… Ленинград хочет большевистского единства. Мы дадим решительный отпор всякому, кто попытается противопоставить ленинградскую делегацию нашему ЦК.

Зал ответил дружными аплодисментами. И запел «Молодую гвардию»…

Потом было много выступлений. Никогда не забыть замечательной речи «всесоюзного старосты», представителя ЦК партии Михаила Ивановича Калинина.

Окончив свою речь, Калипип сел за стол президиума рядом с Косаревым. И, казалось, это символ единства двух большевистских пролетарских поколений. Запомнилось: Косарев что-то шепнул Михаилу Ивановичу, и Калинин улыбнулся широкой, весенней, очень молодящей его улыбкой».

У Косарева были все основания так говорить о работе ленинградской организации. «Плоды» деятельности оппозиции он собирал не только на комсомольских собраниях. За шумными собраниями наступили дни заметной апатии и не только среди вчерашних бузотеров. Чувствовались не то усталость, не то разочарование. Обиженные и недовольные, связанные личной дружбой с идейно разгромленными оппозиционерами, исподволь продолжали свою подрывную работу. Позднее стало известно, что в этих целях Файвилович и Москвин создавали даже «свой» подпольный Московско-Нарвский райком…

Саша понимал, что нельзя допускать даже намека на разрастание апатии. Но и как предотвратить этот процесс, особенно если учесть, что актив в районе сменился? Его надо было многому научить, а некоторых активистов учить заново всему и ежедневно! А в самом райкоме штатных работников четыре-пять человек… Попробовал расширить их возможности организацией групп внештатных инструкторов из наиболее подготовленных активистов. Это было его нововведением в комсомоле. Работать стало легче. Искал Косарев и пути укрепления связи райкома с ячейками. Как-то сам собой установился неписаный порядок: вечерами сходиться в райкоме — просто так, на товарищеский разговор. Делились новостями, коллективно продумывали планы на будущее. В ячейках ответственные организаторы завели дневники учета настроений молодежи, создавали так называемые «бытовые ядра».