Читать «Корявое дерево» онлайн - страница 82

Раньше я особо не думала об этих ее словах, но теперь понимаю – тогда она говорила о судьбе. Половина того, что мы собой представляем, дана нам от рождения, и ее нельзя изменить, но все остальное зависит от наших собственных действий. Что-то подсказывает мне, что Стиг не стал причиной смерти своего отца – тот погиб из-за того, что раз за разом выбирал в своей жизни сам.

– Пришел его час – ему суждено было умереть, – говорю я, хотя на самом деле этому не верю. Не судьба заставила его отца разбить свой автомобиль, но если это даст Стигу хоть какое-то утешение…

Он бросает на меня взгляд, полный надежды. В его глазах читаются боль и горячее, отчаянное желание верить тому, что я сказала. Он опускает взгляд и опять начинает ковырять свечу, и я кладу на его рукав руку. Что-то, глубоко запрятанное в шерсти, из которой связан его джемпер, говорит мне, что я права. Это не похоже на мимолетные образы или чувства, которые я считываю с одежды; это как истина, которая впечаталась в волокна шерсти еще при окраске, которая была там всегда, но которую я раньше не замечала.

Я открываю рот, и мое убеждение в том, что так оно и есть, становится полным. Пусть Норны и перерезали нить чужой жизни, но его отец погиб оттого, что пил. Стиг не имел к этому никакого отношения.

– Я знаю – ты чувствуешь себя виноватым, но я знаю точно – это была не твоя вина.

Стиг закусывает губу и отводит взгляд.

Я сжимаю его предплечье, потом дергаю за рукав:

– Я чувствую это, чувствую здесь.

Стиг судорожно выдыхает, как будто теперь он наконец мне поверил.

– Я рад, что встретил тебя, – шепчет он. И пододвигается ко мне, теперь его лицо так близко от моего, что я чувствую исходящий от его дыхания запах алкоголя. Мой пульс учащается, я закрываю глаза, ожидая, что его губы сейчас коснутся моих, но вместо этого он целует меня в макушку.

Он откидывается на спинку дивана, явно вымотанный, а я сижу, ошарашенная, поскольку то, чего я ждала, так и не произошло. Я была уверена, что он меня поцелует. В макушку целуют ребенка – выходит, он видит меня именно так? Я ничего не понимаю. Ведь, похоже, мы с ним идеально ладим абсолютно во всем. Мои мысли становятся горькими. Это из-за моего лица. Наверняка.

– Я иду в туалет, – бормочу я.

Я встаю с дивана, зажигаю масляную лампу, отношу ее в ванную и ставлю на раковину. Сходив в туалет, я мою руки и умываюсь ледяной водой. В мерцающем свете лампы я кажусь себе иной, более жесткой, что ли – но недостаточно иной.

Я закрываю левую часть лица рукой. В зеркале отражается девушка с высокими скулами и маленьким носиком, покрытым веснушками. Глаз у нее сине-зеленый, цвета моря, бровь и ресницы такие светлые, что кажутся почти белыми. Губы маленькие, но идеальной формы. Я приподнимаю уголки рта, и мне из зеркала улыбается хорошенькая девушка.

А потом я убираю левую руку.

И вижу вместо хорошенькой девушки чудовище. Его левое глазное яблоко повернуто в глазнице и неподвижно смотрит вверх и влево, как у безумной. Верхнее веко немного опущено, и весь глаз затянут молочно-белой пеленой, так что черный зрачок почти не виден. Глазницу пересекает зигзагообразный шрам, начинаясь над бровью и заканчиваясь на дюйм ниже глаза, как будто кто-то напал на меня с ножом.