Читать «Корона Анны» онлайн - страница 73

         «Вы – русские писатели, любите сразу выплескивать свои эмоции, сразу расставляете все точки над «i». А мы, чехи, – другие, мы любим постепенность. Вам, русским, не хватает сдержанности, поэтому вам трудно сохранять литературную форму...» – так говорил Мартин, на тройки закончивший среднюю школу в каком-то чешском поселке.

               

                                                        ххх

         Возвращаясь домой, Давид остановился на одном перекрестке.  Почему-то задержал взгляд на мусорной урне. Там, на груде мусора лежала пустая банка пепси-колы. Давид взял эту банку, приблизил ее к лицу. В нос ударил отвратительный запах – настолько ядовитый, что на глазах выступили слезы. Давид швырнул банку обратно в урну и, сконфуженный, поспешил прочь.    

         ...Согласился бы он заплатить за творчество такую цену? Мартин заплатил. Зато теперь, гляди, как пишет. Строки – летят. Почему же он, Давид, не может больше родить ни слова, а этот полуграмотный чех, долгие годы убивавший свои мозги алкоголем, бродяжничеством и тупой работой на стройке, такое творит?! Или Господь Бог, всемилостивый и справедливый, дал Мартину литературный дар, но запросил за это столь высокую плату?..

         Дома Давид принял душ, смыл с себя засохшую океанскую соль. Лег на диван. Снова, в который раз за этот день, зачем-то поднес к носу правую ладонь. Откуда это странное ощущение, что от ладони разит? И почему теперь, читая главы из будущего романа Мартина, его душит отвратительный запах? Было время, когда Давид и вовсе перестал ощущать этот запах от Мартина: либо его нос адаптировался, либо Мартин за год отмылся. Но почему же теперь даже воспоминание о Мартине сразу наполняет воздух вокруг невыносимой вонью?..

                 

                                               Глава 4

         – Нью-Йорк для писателей – ужасный город, самый опасный город на земле. Писателей здесь душат врачи, адвокаты, агенты по торговле недвижимостью. На человека свободного здесь надевают смирительную рубашку, а холуй счастливо разъезжает на «Мерседесе», – говорил Давид, передавая Ларе корзинку с теплыми ломтиками французской булки. – Знаю одного чеха, талантливый парень. Как, думаешь, он закончил?

         – Как? – спросила Лара, намазывая на булочку тонкий слой масла. 

         – Попрошайкой на улице... Все вокруг вздыхают, ох да ах! мол, Нью-Йорк – чудесный город для творчества. Дураки! Здесь пресмыкаются перед менеджерами и бизнес-администраторами, перед этой серостью, но на непризнанных художников смотрят, как на психически больных.

         – Как я поняла, ты – антиамериканец.

         – Напротив, я – самый настоящий американец, поэтому возмущаюсь. Будь я безразличен к Америке, я бы ее только хвалил.

         Они сидели во французском кафе. Услужливая молоденькая официантка, подав им меню, советовала, что заказать.